(Соколин перевернул последнюю страничку и вздохнул. Наконец! Вот они, долгожданные строчки).
…А Галюша тоже здесь: задержал командующий Летает над нами. На днях представлена к награде за выполнение особо важного задания. Как услышу шум самолета, все думаю — она. Молодец Галюша! Очень ее все полюбили, а для меня она, как родная.
…Ну вот, Андрюша, расписался, — больше прямо некуда. Приезжай в гости. Полюбуешься Дальним Востоком. Послушаешь шум Амура.
Обнимаю тебя крепко.
Привет всем и особо Клавдии Филипповне и Соколину. Следующее письмо напишу вместе с Митькой. Жду его со дни на день. Отбил ли Соколин знамя?»
Соколин долго сидел над письмом. Клавдия Филипповна даже вставала поглядеть, не вздремнул ли он.
Нет. Он сидел, глубоко задумавшись. Как хотелось ему туда, к Дубову, где бушуют пронзительные морские ветры, где летает над облаками Галя, где каждая минута начеку, где граница конкретна и осязаема! Вот он готовится в академию… А там ведь, у Дубова, тоже академия… Особая… «чапаевская» академия.
Рядом с письмом лежала дальневосточная армейская газета. Над всей полосой шла строка: «Наши герои». Батальонный комиссар Дубов (он сильно похудел) смотрел с газетного листа прямо в глаза капитану Соколину. Соколин вспомнил грузную фигуру комиссара, свой ночной разговор с ним в лесу на привале.
Да, это человек настоящей породы!
Глава третья
— Инспектировать будет сам командующий, — сказал Соколин. — Задание нелегкое: на лыжах пройти двадцать пять километров и стрелять без отдыха скорострельную стрельбу. Выставляем целый взвод.
— Выполним! — уверенно слазал Дроздюк, — Не можем не выполнить. Вчера выбили двести девяносто семь из трехсот… Снайперы!..
— Надо тренироваться, Дроздюк, — заметил капитан. — Можем и не выполнить. В третьем полку знаменитые стрелки. А ну-ка, Дроздюк, попробуем с вами скоростную.
Шесть бойцов, лучшие стрелки батальона, с Дроздюком на правом фланге, стояли в тире, каждый у своего окна.
Соколин вынул часы. Секундная стрелка медленно ползла к шестидесяти.
— Я слежу за часами, вы — за изготовкой, — кивнул Соколин Меньшикову.
— Приготовиться!.. Огонь!..
Бойцы быстро упали на одно колено, потом легли, натянули ремень и приложились.
Руки крайнего, молодого черноволосого паренька, дрожали. Левая нога его была чересчур закинута в сторону. Соколин хотел поправить его, но тут же остановил себя. Нельзя… Линия огня. Только собьешь. Капитан знал этого паренька. Сибиряк, охотник, он был природным стрелком. Ему не нужно было только мешать.
— Десять секунд… Пятнадцать секунд… — отсчитывал Соколин.
Раздался первый выстрел. Кто-то рванул, и Меньшиков, глядящий в подзорку, недовольно крякнул.
Соколин покачал головой.
— Без волнения… Без волнения. Времени достаточно… Двадцать пять секунд, тридцать секунд…
Затрещали выстрелы. Дроздюк подводил мушку под цель, постепенно нажимая крючок. Стрелял он метко, плавно и уверенно. При каждом новом заряжании он старался оставить локоть в старом, неизменном положении.
— Тридцать пять… Сорок секунд…
— Как у вас люди лежат, капитан Соколин? — послышался резкий голос полковника.
Соколин не отрывал глаз от часов.
— Сорок пять секунд…
— Где ваши бойцы, капитан? На стрельбе или на пляже?
Выстрелы продолжались беспорядочно.
— Пятьдесят секунд… Прекратить огонь!.. Встать!.. Смирно!.. Товарищ полковник! Лучшие стрелки батальона тренируются к инспекторским стрельбам.
— Лучшие? А вот мы проверим сейчас, какие они лучшие.
Полковник пошел к мишеням. За ним — командиры и стрелки.
Во всех мишенях почти все пули кучно лежали в цели. Но в пяти из шести мишеней пятая пробоина темнела в верхнем или нижнем обрезе, позорно далекая от остальных.
Только у одного Дроздюка задача была выполнена полностью.
— Благодарю покорно, — сказал полковник, — лучшие стрелки! С такими стрелками, капитан Соколин, вы хотите отбить знамя? Молочное заведение можно открыть с такими стрелками.
Соколин хотел было ответить полковнику, но стиснул зубы и промолчал.
— Стрелять надо, а не митинговать. Плохо готовите бойцов, капитан. Плохо, — еще раз повторил полковник, — Обращаю ваше внимание.
Дроздюк стоял багровый от обиды за капитала. Он-то лучше всех знал, как терпеливо обучает командир батальона каждого стрелка. Он помнил, как вот эти сумрачно стоящие у щитов бойцы рассеивали свои пули по мишеням и как Соколин, выделив их из батальона, с каждым отдельно проходил курс стрельб. И вот вчера показали рекордный счет: двести девяносто семь из трехсот возможных.