— Капитан, отойдите в сторону! — крикнул коммандант Поуперс. — Сейчас мы с ним покончим!
— Нет! — резко ответил Сорви-голова, отбивая очередной удар англичанина. — Это мое дело! Я должен его завершить! Буры окружили место схватки возле алтаря широким полукольцом, не опуская винтовок. Леон Фортен отвел Жорису за их спины. Юная женщина с тревогой стала следить за поединком своего мужа. И поединок пока складывался не в его пользу. Барнетт прекрасно понимал, что у него шансов остаться в живых — нет никаких. Если его не убьет этот мальчишка Грандье, то прикончат буры, стоящие вокруг. И поэтому он твердо решил "взять с собой" своего злейшего врага, чтобы оставить вдовой его жену, сразу после венчания. Так он отомстит им обоим. И потому он собрал всю свою злобу и ненависть и накинулся на Сорви-голову, нанося ему мощные, яростные удары. Жан едва их успевал отражать, отступая все дальше, в глубь алтаря. В коллеже Сен-Барб он был неплохо обучен фехтованию, но боевая сабля — это совсем не то, что спортивная. И когда перед тобой не соперник-приятель, а дикий безжалостный враг, бандит, загнанный в угол зверь, убийца, который знает, что терять ему нечего, нужно его победить, и не просто победить, а убить, потому что иного исхода быть не должно. Один из них должен погибнуть. Сорви-голова отбивался от Барнетта, с каждым мгновением теряя силы. Рана в левом плече, которая стала немного утихать, при резких движениях открылась и зажглась снова. И по закону подлости именно туда и попал клинок Барнетта, скользнув по лезвию сабли Жана. У него потемнело в глазах от боли. Рассеченный мундир на плече опять стал пропитываться кровью. Уже слабеющей рукой Жан с трудом парировал очередной выпад Барнетта. И тот почувствовал это и с утроенной силой стал наносить удары, и только остатки воли позволяли молодому французу отдалить свою гибель. А она приближалась с каждым замахом сабли англичанина. Он уже предчувствовал победу. На его худом безбородом лице злобная гримаса отражала всю ненависть и жажду убийства своего врага. Сорви-голова был прижат к стене под распятием. Он отмахивался от Барнетта почти вслепую, уже теряя сознание. Его друзья, в ужасе оцепенев, смотрели на финал, который вот-вот окончится гибелью мужественного юноши. Жориса готова была броситься на помощь мужу, но Леон и Поль, стоящие рядом, крепко держали ее за локти, не позволяя сорваться с места. Всех, кроме Жорисы, словно охватил паралич. Что-то не давало им выстрелить в спину Барнетту, который уже вплотную приблизился к Жану, чтобы прикончить его. — Умри! — заорал бандит, широко размахнувшись, чтобы нанести последний, смертельный удар. И тут все заметили, как из проколотого бока статуи распятого Спасителя выскользнула красноватая маслянистая капелька. Она с невероятной скоростью пересекла ногу Христа и упала на обнаженную голову Жана Грандье. И в то же мгновенье клинок француза сильным быстрым и точным движением руки пронзил горло Френсиса Барнетта. Бандит захрипел. Ноги его подкосились. Рука выронила саблю. Он рухнул на колени. Из его рта и горла хлынули потоки крови. Он упал лицом вниз, конвульсивно дергая руками и ногами. А потом замер возле сапог Жана Грандье, который, тоже бессильно уронив саблю, стоял, прислонившись к стене алтаря. И тут раздался голос пастора Вейзена: — Сила Господа нашего Иисуса Христа неистребима!
Жориса бросилась к Жану. Обняла его за шею, осыпав бледное лицо поцелуями. Следом подбежали Поль и Леон. Они бережно помогли Жану присесть, положив на пол плащ. Жориса уселась рядом, прижавшись к груди мужа. Пастор Вейзен сделал ему перевязку, затем перебинтовал ногу Пииту Логаану. Раны, нанесенные Барнеттом, оказались неглубокими как в том, так и в другом случае, но тем не менее Логаан охромел на правую ногу, и его тоже усадили в угол, дав отхлебнуть бренди из фляжки Поуперса. Коммандант поднес также флягу и Жану. Крепкий напиток обжег рот и горло и прояснил сознание. Сорви-голова пришел в себя. Он ласково улыбнулся Жорисе и своим друзьям-французам. Потом посмотрел на лежащий рядом труп Барнетта и тихо прошептал: — Отец, ты отомщен. — Ты отомстил и за меня, — сказал Леон Фортен, — ведь, так сказать, по милости этого бандита, я тогда оказался в тюрьме, обвиненный в убийстве.
— И я отомщен тоже, — проговорил Поль Редон. — От твоей руки погиб не только Барнетт, но и Боб Вильсон, который тяжело ранил меня ножом.
— А мы должны быть вам благодарны, — сказал Жан. — Вы и главное Фанфан, спасли нас от смерти. Когда Жан произнес имя Фанфана, лицо его опять помрачнело. Он опустил голову на грудь и погладил волосы Жорисы. Затем снова поднял взгляд на друзей. — Как же вы здесь оказались? — спросил Сорви-голова.