__ И вон еще! — показал боцман.
Влево от «Валюты», куда она поворачивалась кормой, плясал второй металлический шар.
«Антос завел нас на старое минное поле!» — тотчас догадался Ермаков. Счастье еще, что шторм, сорвав две мины с якорей, обнаружил опасную зону.
«Обратно надо, надо немедленно поворачивать обратно!»
Ермаков наклонился к боцману, чтобы отдать команду, и почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Это был Репьев. Приподнявшись на цыпочки и обхватив командира за шею, он прокричал:
— Нельзя упускать Антоса! Нельзя!
— Минное поле! Мы на минном поле! — прокричал в ответ Андрей.
Помощник явно не понимал всей опасности. «Валюта» сидела в воде глубже, чем «грек», и каждая секунда грозила гибелью.
— Право руля на обратный... — силясь перекричать гул шторма, скомандовал Ермаков и почувствовал, как Репьев сильно потянул его за рукав.
Ермаков повернулся к помощнику и не узнал его. Лицо Макара Фаддеевича было искажено гневом.
— Пулемет, пулемет!.. — крикнул он.
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент раздался чудовищный грохот, волна горячего спрессованного воздуха сорвала с головы капюшон, «Валюта» задрала корму, и на палубу рухнул столб воды...
«Наскочили! — было первой мыслью Ермакова, но тотчас он убедился, что шхуна уцелела. — Что же произошло?»
— Антос! — воскликнул Макар Фаддеевич. Андрей глянул в сторону шхуны. Думая о спасении «Валюты», он уже забыл о противнике и тут вдруг увидел на борту грека вспышки выстрелов. Контрабандисты стреляли по взрывным колпачкам прыгающей на волнах мины. Значит, они и взорвали . мину за кормой.
Ермаков схватился за ручки штурвала, чтобы помочь Ковальчуку поставить шхуну поперек волны, но и вдвоем они не в силах были повернуть штурвал хотя бы на полвершка.
Не повинуясь воле людей, «Валюта» начала описывать круг, и очередная волна накрыла ее. Глотая соленую воду, невольно зажмурив глаза и инстинктивно, до боли в руках, сжимая ручки штурвального колеса, Андрей почувствовал колоссальную тяжесть на плечах.
Шхуна дрожала, преодолевая давление огромной водяной лавины и стремясь вынырнуть на поверхность.
— Заклинило! — прохрипел Ковальчук.,
Ветер разогнал облака, и полная луна освещала теперь и взлохмаченное море и совсем близкие черные скалы, в сторону которых несло шхуну.
До берега оставалось каких-нибудь двести сажен. Когда «Валюта» взлетала на гребни валов, были видны и пена сокрушительного прибоя и зубчатые огромные камни.
Из машинного отделения поднялся Ливанов.
— Винт заклинило!
Ермаков выждал, пока через мостик перекатился новый вал, и крикнул в ухо боцману:
— Товарищ Ковальчук, обследуй! .
Боцман с полуслова понял командира. Держась одной рукой за поручни, он скинул плащ, бушлат, рубаху: разорвав намокшие шнурки, сбросил ботинки. Уланцев закрепил ему под мышками петлю троса, и Ковальчук прыгнул в темную пенистую пучину.
Ермаков оглянулся и сквозь пелену брызг увидел быстро удаляющуюся шхуну грека.
Теперь все зависело от Ковальчука: если он не успеет ухватиться за руль до того, как корма снова появится над гребнем, его пришибет, и тогда «Валюта» налетит на скалы. При такой волне ее не удержит никакой якорь.
Жуткое чувство охватило всех: справится ли боцман в ледяной воде?
Репьев посматривал в сторону приближающегося берега, а Ермаков будто и не видел, что «Валюту» вот-вот ударит о подводные камни. Он спокойно ждал и вдруг громко скомандовал:
— Всем быть по местам! Приготовиться поднять кливер и бом-брамсель! Шевелитесь! Шкоты крепче держать! Живее! Живее!..
Краснофлотцы стремглав бросились выполнять команду.
— Соколов, приготовиться прыгать за борт! — крикнул Ермаков и перегнулся через поручни:— Боцман!
Ответа не последовало, хотя Ковальчук и вынырнул в этот самый момент на поверхность и слышал оклик командира. Широко раскрыв рот, он едва успел набрать в легкие воздуха, как в лицо его наотмашь ударила волна. Спасти шхуну и их всех мог только этот человек, его опыт, его воля.