— Нянчатся тут с некоторыми…
— Вы понимаете, что я имел в виду, — продолжал капитан Тин Тиныч. — Да. Нарисованную Черту. Черту, которая окружает наш океан Сказки.
— Ах, тут уж ничего не поделаешь! — с улыбкой подхватила красотка Джина. Она тряхнула головой, и в каждом иссиня-чёрном локоне вспыхнул короткий отблеск свечей, так что её волосы, искрясь и мерцая, на миг из чёрных сделались золотыми. — Ничего уж тут не поделаешь. Нарисованную Черту никому не дано переплыть!
Это была печальная истина. Океан Сказки со всех сторон был окружён широкой Нарисованной Чертой, и немало кораблей потерпели крушение, налетев на неё беззвёздной ночью или в тумане.
Самое удивительное, что все сделанные ребятами корабли, со всех концов света держащие курс на остров Капитанов, переплывали её, даже не заметив, даже не почувствовав легчайшего толчка. Но обратно… Нет, Нарисованная Черта была опасней любой подводной скалы, любого рифа.
— Я как-то не подумала… — Ласточка Два Пятнышка с виноватым видом почесала лапкой короткий клюв. — Я так легко её перелетаю…
— Думать! Извините, но для этого желательно иметь на плечах нечто не нарисованное… — не утерпев, ехидно мурлыкнула Чёрная Кошка.
Вдруг капитан Жан громко хлопнул себя по лбу, словно убил назойливого комара.
— Я знаю, что надо делать! — воскликнул он. — Резинка! Ну, ластик! Ластик, который мой маленький Жан предусмотрительно погрузил в трюм «Альбатроса». Вот теперь-то он наконец пригодится!
— Постойте, постойте… — Капитан Тин Тиныч даже привстал с места. — Забавно! А что, если, действительно, попробовать стереть им Нарисованную Черту? И сквозь образовавшийся пролив выбраться в тот, другой, настоящий океан?
— В районе острова Пряток Нарисованная Черта не такая ровная и немного поуже, — обрадованно подхватила Два Пятнышка. — Я давно это приметила. Я полечу с вами и…
— Отлично, — кивнул капитан Тин Тиныч. — Спасибо тебе, милая Два Пятнышка. В таком случае на рассвете мы поднимем паруса.
— О-ля-ля! — весело воскликнул капитан Жан и подкинул кверху свою синюю морскую шапочку. — Счастливого плавания, дружище! Уверен, ластик моего Жана вас не подведёт.
Все подняли бокалы. Даже рыжий капитан Нильс. Хотя, по правде говоря, скверно у него было сейчас на душе. Нет, он не завидовал капитану Тин Тинычу. Он слишком любил его. Но с какой бы радостью он сегодня же, сейчас же направился навстречу любым приключениям и опасностям!
Ах, маленький Нильс, неусидчивый и беспечный мальчишка, что ты натворил, поленившись сделать «Весёлому Троллю» надёжные паруса!..
Хозяйка трактира между тем, продолжая всё так же ласково улыбаться, наклонилась к Чёрной Кошке и что-то шепнула ей на ухо.
— О чём разговор! — благодушно промурлыкала Чёрная Кошка.
Хотя на самом деле в этот миг она с досадой подумала: «Все, все могут сидеть здесь в тепле, у камелька, сколько им вздумается. Одна я должна идти куда-то в холод, сырость, туман… Впрочем, раз уж я окончательно решила…»
Чёрная Кошка с обидой поглядела на весело растрещавшиеся поленья в очаге. На минуту задержалась на пороге, поёжилась от вечерней сырости и исчезла в темноте.
В окно влетела летучая мышь, по прозвищу Непрошеная Гостья, единственная летучая мышь, жившая на острове Капитанов.
Обычно она ютилась в развалинах старой башни на Одинокой скале. Зацепившись лапками за полусгнившие балки, висела вниз головой, вздыхала от одиноких тоскливых мыслей.
Непрошеная Гостья что-то невнятно пропищала, словно хотела предупредить о чём-то капитанов, и вырвалась в окно.
В дверь скользнула Чёрная Кошка, брезгливо передёрнула гладкой шкуркой, отряхивая мелкие белые, будто молоко, капли тумана. Прыгнула на высокий табурет.
Поймала взгляд хозяйки, кивнула головой: мол, всё в порядке. Потом как ни в чём не бывало принялась старательно лизать заднюю лапу.
В дверь бочком протиснулась тощая, согнутая крючком нищенка-оборвашка. В руке — веером колода карт. Видно, добывает себе кусок хлеба гаданием. Один глаз завязан чёрной повязкой. В ухе круглая медная серьга, размером с блюдечко.
Нищая гадалка робко протянула к огоньку большие красные ручищи, покрытые цыпками, жалостно замигала единственным глазом.
Она была до самого подбородка укутана в дырявый цветастый платок. К его бахроме прилипли обрывки водорослей, сухие клешни крабов. Из-под обтрёпанной юбки с оборками торчали большие разношенные мужские башмаки.
— Дай погадаю, золотой, хорошенький, — басом сказала гадалка, придвигаясь к старому адмиралу Колумбу.