На ощупь отыскала в темноте упругий гладкий ластик. Наступила ногой на что-то острое. Проклиная всё на свете, принялась злобно кромсать ластик кухонным ножом, стараясь отхватить от него кусок побольше.
Завернула отрезанный кусок ластика в передник и, никем не замеченная, вернулась назад. Потом до утра варила его в сладком вишнёвом сиропе.
А на следующий день…
— Надоело вам, наверно, одно и то же. Уж сегодня я для вас расстаралась, такую вкусноту приготовила, такую вкусноту! — сияя своей неподвижной улыбкой, объявила красотка Джина. — Сегодня у нас к обеду на третье — жевательная резинка! Сладкая, ароматная. Жуйте, мои хорошие!
Вся команда принялась старательно жевать.
Чёрная Кошка целый день крутилась на палубе и жевала с таким усердием, что у неё даже челюсти заболели.
Матросы лазили по реям и жевали, старпом Сеня поглядывал на гидрокомпас и жевал, юнга Щепка чистил якорную цепь и тоже жевал, жевал, жевал.
— А вы, капитан? — мило улыбаясь, предложила красотка Джина.
— Нет, знаете, как-то не люблю… — немного смутившись, отказался капитан Тин Тиныч. — Откуда она у вас, кстати?
Красотка Джина, видимо не расслышав вопроса, ничего не ответила и бесшумно выскользнула из каюты.
— Вкуфнота!.. Муф-мяф! — отдуваясь, повторяла Чёрная Кошка. Жевательная резинка облепила ей всю морду, свисала с усов.
— Жуйте, мои славные, жуйте! — вкрадчивым голосом уговаривала матросов красотка Джина, расхаживая по кораблю.
Она даже бросила кусок жевательной резинки в бочку, где плавала дрессированная Сардинка.
Долго и терпеливо уговаривала Ласточку взять в клюв хоть маленький кусочек.
Но уже на второй день матросы жевали резинку как-то лениво, с видимой неохотой.
— Надоело! — на третий день решительно сказал матрос Тельняшка. Все остальные матросы тоже отказались наотрез.
И только юнга Щепка, начищая до блеска якорную цепь, самозабвенно жевал резинку. Это был смышлёный и проворный мальчуган, но такой худенький и лёгкий, что капитан Тин Тиныч во время шторма запирал его в своей каюте, боясь, чтобы какая-нибудь непутёвая волна не смыла его за борт.
— На одной щепке далеко не уплывёшь… — яростно гремела кастрюлями красотка Джина. — Рухнул такой план… такая первосортная хитрость…
«Нет, она должна ещё что-нибудь придумать, — с беспокойством подумала Чёрная Кошка. — Просто обязана… Раз уж я сделала выбор…»
— Осталась одна ночь, всего одна… — Красотка Джина в неистовой злобе ухватила за уголки свой белый передник, обшитый кружевами, с треском разорвала снизу доверху, — «Мечта» подходит к самому краю Сказки. Я чувствую, все вещи стали тяжелее, а воздух — гуще. Проклятье! Придётся рискнуть! Ластик должен исчезнуть. На куски его и за борт!
— А Нарисованная? Она ведь день и ночь на палубе. Заметит, сразу донесёт капитану, — с сомнением протянула Чёрная Кошка.
Корабельная повариха поманила Кошку к себе, нагнулась к чёрному треугольному ушку, чуть розовеющему изнутри, что-то шепнула. Кошка немного подумала и кивнула с серьёзным видом.
Едва лишь на бархатном небе высыпали звёзды, крупные, похожие на снежинки, Чёрная Кошка неслышными шагами подошла к Ласточке Два Пятнышка. С радостным мяуканьем повисла у неё на шее, словно были они закадычными друзьями и не виделись невесть сколько.
— Вместе плывём, а поговорить по душам всё некогда, — слащавым голосом пропищала Кошка. Её глаза, круглые, плоские, блеснули, как две золотые монеты. Она присела рядом с Ласточкой, крепко обняла её лапой за шею.
— О чём нам говорить?.. — с тоской прошептала Ласточка Два Пятнышка.
— Мало ли о чём? — загадочно усмехнулась в темноте Чёрная Кошка. — Вот, например, очень меня интересует: кого на свете больше, мышей или звёзд? Как ты думаешь, а? Мышей мы, конечно, едим. От этого их меньше становится. Только, может быть, на свете где-нибудь живут звездоеды? Питаются звёздами. Одну на обед, другую на ужин. Выпьют бокал вина — звёздочкой закусят. Не знаешь таких?
— Не знаю… — покачала головой Ласточка. Она старалась незаметно освободиться от тяжёлой тёплой лапы. Кривые когти отвратительно цеплялись за нежные пёрышки на беззащитной шейке.
— Ночами не сплю. Всё об этом думаю. — Голос у Кошки стал вдруг печальным, жалобным. — Так и заболеть не долго. Уж выручи по дружбе. Давай посчитаем: я — мышей, а ты — звёзды. А?
Чёрная Кошка убрала жаркую лапу с шеи, просительно замурлыкала.
— Ладно уж, — неохотно согласилась Ласточка.
— По гроб жизни не забуду! — обрадовалась Кошка. — Главное, запомни: звёзды, они без хвостов. А мышь, она, моя лапочка, ну, непременно с хвостом. Ни за что не спутаешь. Ну, берись за дело и не отдыхай, пока все до одной не сосчитаешь!