Послышался нарастающий грохот, свист, треск. Качнулись, дохнув пылью, тяжёлые шторы на окнах. Тёмная струйка дыма с завыванием стремительно вырвалась из горлышка термоса, разрастаясь, поднялась к потолку, темнея, сгустилась и превратилась в огромного джинна в полосатой чалме.
У джинна было смуглое лицо, словно вытесанное из грубого, прокопчённого временем камня. Глубокие морщины, как трещины, прорезали его. Он скрестил на груди могучие узловатые руки.
— Что прикажешь, о повелитель? — прогремел джинн и вдруг добавил, капризно растягивая слова: — Да… Не выпускал из термоса с самого вторника… а сегодня уже суббота. Сиди тут целую неделю взаперти… И без всякого дела.
Волшебник Алёша с привычной тоской поднял глаза к потолку. Даже Валька понял, что такие разговоры бывают у них не редко.
— Во-первых, не со вторника, а с четверга, — терпеливо, как маленькому, возразил джинну волшебник Алёша, — а во-вторых, сегодня вовсе не суббота, а только ещё пятница. Так что и сидел ты в термосе всего-навсего один день.
— А может быть, дни в термосе тянутся совсем не так, как на воле, ты об этом подумал? — с глубоким упрёком посмотрел джинн на волшебника Алёшу. — О, если бы ты посидел в термосе хотя бы неделю! Ты бы заговорил по-иному… Дни в термосе такие длинные, бесконечные и такие гладкие… Но тебе, конечно, это безразлично. Томись, несчастный джинн, лишь бы твои вздохи не долетали до меня. Томись без дела, никому не нужный и забытый. О, не жалейте устарелого, беспомощного джинна! К тому же, — джинн бросил ревнивый и подозрительный взгляд на Вальку, — к тому же нисколько не сомневаюсь, ты решил забросить волшебство и стать капитаном. И уж конечно…
— А вот ты как раз напомнил. У меня есть для тебя дело, — поспешно сказал волшебник Алёша. — В общем, работёнка.
— Правда? — Джинн подпрыгнул от радости.
Нет, пожалуй, он зря всё-таки подпрыгнул. Наверно, вы бы тоже согласились с этим. Когда джинн подпрыгнул, всё в комнате подпрыгнуло вместе с ним: книжные шкафы, стол, стулья, старый диван и даже буфет с посудой. Все вещи как-то огорчённо охнули, что-то зазвенело, отовсюду посыпались книги.
Если бы дядя Алёша так крепко не обнимал Вальку за плечи, тот наверняка бы скатился со своего четырёхногого устойчивого табурета.
Нет, не надо джиннам прыгать от радости, это уж точно!
— Работёнка? — нетерпеливо проговорил джинн. — Говори же, не томи душу, о повелитель! Что-нибудь воздвигнуть? Построить? Слетать? Куда? В Сахару? На Северный полюс? Может, в сказку? Давненько я собирался завернуть на остров Капитанов. О, эти капитаны! Зазнайки и выскочки! Ну, я с ними потолкую. Значит, в сказку, да?
Волшебник Алёша переглянулся с Валькой и только безнадёжно пожал плечами.
— Нет, голубчик, другое… — мягко и ласково сказал он джинну. — Ты должен доставить меня и вот уважаемого Тин Тиныча к его маме.
— Только и всего! — Джинн надменно и разочарованно оттопырил нижнюю губу. — Заменять собой такси. Это презренное чудовище, дышащее бензином, у которого вместо сердца стучит счётчик.
— Давай уж сразу обо всём договоримся, — торопливо добавил волшебник Алёша, — чтобы потом никаких претензий. Ты нас доставь только до лифта, ладно? И подождёшь там. В подъезде, знаешь, тепло, батареи горячие…
— Ты стыдишься меня, о повелитель! — громоподобно возопил джинн. Он так заскрежетал зубами, что изо рта у него посыпались хвостатые, колючие искры. Одна из них, сверкая, упала на переплёт старинной книги, и волшебник Алёша ловко прихлопнул её ладонью. — О, какое оскорбление! Лучше бы я стал крепким чаем или кофе в моём одиноком термосе! — продолжал завывать джинн, закатив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. — О я несчастный! Презирайте меня, топчите ногами, насмехайтесь!..
— Ну, знаешь, моё терпение тоже может лопнуть! — Волшебник Алёша, не выдержав, стукнул кулаком по столу.
Багровое лицо джинна позеленело, он с грохотом упал на колени.
— Смилуйся, о повелитель! — задыхаясь от ужаса, простонал он. От его испуганного дыхания завернулся край ковра. — Прости своего неблагодарного слугу. Не карай его своей немилостью. Покорный и немой, прижавшись в уголке, я буду ждать в подъезде, у лифта, где ты прикажешь…
— Опять крайности. Уж сразу «немой и покорный»… — недовольно поморщился волшебник Алёша.
Он снял с батареи Валькины башмаки. Они были тёплые и твёрдые, словно выдолбленные из коры.
Валька сунул в них ноги, сделал несколько шагов. Жёсткие башмаки скрипели, и ноги в них не сгибались, были как деревянные.
— Ничего, вы походите, походите в них, разомнутся, — сказал волшебник Алёша и снова повернулся к джинну: — Так или иначе — пора!