Выбрать главу

– Сто… – ответил ему компьютер.

– Не вижу капитана, – проговорил Аверов, оглядевшись.

Уве-Йорген пожал плечами.

– Капитана не принято спрашивать. Придет, когда сочтет нужным.

– Но в конце концов… – начал было Шувалов. Рыцарь взглянул на него холодно. Чуть ли не с презрением.

– Действия капитана не обсуждаются. Как наводка, Георг?

– Отклонение на восемнадцать секунд.

– Провожу первую коррекцию, – проговорил Рыцарь. Он положил руки на пульт. – Внимание! Страховка! Импульс!

Легкая дрожь прошла по кораблю. Уве-Йорген прищурился, глаза льдисто блеснули.

– Точно, – сказал Георгий.

– Вы знаете, я тревожусь, – сказал Шувалов. – Или это неуважение ко всем нам, или… Осталось меньше часа!

Послышались шаги.

– Грядет, – снова проговорил Никодим. – Ну, благословясь…

Вошел Ульдемир.

– Капитан, – проговорил Шувалов, – мы, знаете ли, просто заждались. Допускаю, что у вас могли быть причины…

Капитан сказал:

– Да.

– Хорошо, вы расскажете о них позже. А сейчас, будьте любезны, командуйте операцией.

Капитан сказал:

– Отставить операцию.

– То есть как это? – по-петушиному выкрикнул Аверов.

– Мы слишком много думали о звезде. И слишком мало – о планетах.

– Никаких планет нет!

– Есть, – сказал капитан. Он помахал в воздухе несколькими снимками. – Вот ее прохождение через диск. Слушай команду. Все на ноль. Отсчет прекратить. Готовиться к торможению.

Планета – это было плохо.

Это означало, что по букве закона на звезду Даль нельзя оказывать никакого воздействия, прежде чем не будет неоспоримо и достоверно установлено, что на планете нет ни малейших признаков жизни и никаких предпосылок для возникновения ее в обозримом будущем.

Однако этот случай и подходил под соответствующий параграф Звездного кодекса, и не подходил. Не подходил потому, что звезда, если на нее не воздействовать и не погасить ее, неизбежно должна была в ближайшем будущем взорваться – и тогда от жизни или от предпосылок для ее возникновения и подавно ничего не осталось бы. Как и от самой планеты.

Так или иначе, к планете надо было приблизиться и увидеть, что она собою представляет. Если на планете жизни нет, то все сложности сами собой отпадут. Если жизнь есть, но не дошла до разумной стадии, то… все равно придется действовать. А если на ней существует разум – можно будет попытаться предупредить его носителей о предстоящем похолодании – звезда ведь погаснет не мгновенно, остынет она не так уж и быстро, – а впоследствии даже пытаться провести какие-то спасательные работы – что, однако, сейчас представлялось весьма туманным.

Странное положение: найдя в не столь уж большом удалении от Земли планету, люди мечтали не о том, чтобы на ней оказалась хоть какая-то жизнь, но, напротив, единодушно хотели, чтобы никакой жизни не обнаружилось.

Такие мысли изредка бывают свойственны людям.

Плавно затормозившись, корабль лег на околозвездную орбиту, затем сошел с нее и через две недели приблизился к планете и уравновесился на расстоянии тысячи километров от ее поверхности.

Наблюдение за планетой велось непрерывно. Она располагалась слишком близко к светилу, период ее вращения вокруг оси совпадал с периодом обращения вокруг звезды Даль. Иными словами, планета была все время повернута к светилу одной и той же стороной, как Меркурий в Солнечной системе. Позже стало ясно, что она не обладала и атмосферой. И когда корабль лег на околопланетную орбиту, все уже хорошо представляли, что там внизу.

Но все же для полной уверенности Ульдемир, Уве-Йорген и Аверов сели в большой катер и опустились на поверхность небесного тела.

Предварительно они несколько раз облетели планету на небольшой высоте. Уве-Йорген порой снижался до нескольких сотен и даже десятков метров. Первозданный хаос, заросли дикого камня мчались под катером с такой скоростью, что кружилась голова.

Аверов испуганно вцепился в подлокотники. Ульдемир молчал. Уве-Йорген, прищурясь, улыбался.

Наконец они сели, и Аверов облегченно вздохнул. Ульдемир в скафандре на несколько мгновений вышел из катера, чтобы взять образцы породы. Он не пробыл на поверхности и минуты, но вернулся, задыхаясь от жары, мокрый от пота, хотя скафандр предназначался для работы в горячей зоне силовых установок корабля.

Они взлетели и без происшествий возвратились на корабль.

Привезенные камни исследовали в лаборатории. Ни на них, ни в песке никаких признаков жизни не оказалось. Да и не могло оказаться. Исследование велось скорее для очистки совести. Чистая совесть – это важно.