– За любые методы – благодарю покорно, – сказал я. – Да и потом, мне кажется, ты в корне ошибаешься. Не те это люди, чтобы повиноваться любому приказу. Если ты даже вот этих твоих воинов не можешь заставить стрелять в людей… Здесь никто не станет делать ничего такого, чего не понимает, во что не верит.
Иеромонах негромко прогудел:
– Вера могла бы спасти. Но чтобы уверовать, человеку должно проникнуться…
– Новыми идеями люди легче всего проникаются, когда они голодны и неустроенны, – задумчиво проговорил Уве-Йорген. – Это я очень хорошо помню.
– Они, насколько мы можем судить, не голодны. Изобилия нет, но на жизнь хватает.
Рыцарь выпятил губу.
– Изобилие организовать трудно, а вот голод… Хлеб имеет свойство гореть.
Иеромонах вытянул вперед свои тяжелые руки.
– А вот я тебя, – сказал он. – Этими самыми руками… И простится мне.
Он не шутил, все поняли это сразу. Ах, подумал я, наш пластичный, наш гибкий, наш дружный экипаж!
– Ладно, Никодим, – успокоительно сказал я. – Он же шутит.
– На больших дорогах этак-то шучивали, – гневно сказал инок.
Георгий молвил:
– Не знаю, зачем так много разговоров и размышлений. Все очень просто. Тех, кто захочет, – увезти. Кто не захочет – оставить. Пусть спасаются, как знают.
Он сказал это совершенно спокойно.
– Просто так – взять и оставить на гибель?
Он кивнул.
– И ты сможешь потом спокойно спать?
Он сказал:
– Если только не съем перед сном слишком много мяса.
Заря человечества, подумал я. Милая Эллада, компанейские боги. И вообще – золотой век!
– Хайль Ликург! – сказал Уве-Йорген и, сощурясь, покосился на меня.
Но сейчас мне было не до Рыцаря.
– Ты не переедай, – посоветовал я спартиоту вроде бы в шутку, хотя мне стало очень не по себе. Но обижаться на него не было смысла, а негодовать – тем более; он принес бы в жертву всех – такова была этика его времени, и хотя с тех пор его научили читать галактические карты и точно приводить машину туда, куда требовалось, иным он не стал: знание даже вершин современной науки не делает человека гуманным, и это было известно задолго до меня.
– Ладно, капитан, – сказал Уве-Йорген. – Не грусти: лучшие решения всегда приходят экспромтом. Если, конечно, сначала над ними как следует подумать.
– Погоди, – сказал я. – Я ведь не зря пропадал в лесу. Может быть, нам пригодится то, что я там видел: следы иной цивилизации. Тоже нашей, земной: потомков той же экспедиции.
– Не выжили?
– Похоже, их разгромили.
– Была война? – насторожился Георгий.
– Мы внимательно слушаем, – произнес Рыцарь.
Я рассказал им, что знал.
Выслушав, Уве-Йорген вскочил.
– Ты жаловался, что у тебя нечем поднять людей! – сказал он. – Они тут такие порядочные… Но оказывается – еще не так давно они прекрасно умели убивать! Чем это не повод, чтобы сковырнуть правительство?
– Да понимаешь ли, – сказал я и хотел объяснить, что сама мысль о свержении законного правительства мне претит, но тут же подавился всеми своими словами.
Потому что из леса показались грибники, и Анна была среди них. Я увидел ее, и у меня перехватило дыхание, так что я сразу понял, что все мои рассуждения относительно нее – от глупости и что даже самой строгой логикой нельзя убить любовь, так же как самой строгой логикой нельзя ее вызвать.
– Ладно, кончили, – сказал я, встал и пошел ей навстречу.
Мы встретились как ни в чем не бывало, – во всяком случае, со стороны это должно было так выглядеть, но я не уверен, удалось ли мне добиться желаемого эффекта. Анна улыбнулась, но я сразу почувствовал: что-то не так. Все, может статься, вышло бы хорошо, если бы мы сумели сразу, не замедляя шага, броситься на шею друг другу, поцеловаться, прошептать на ухо какую-то бессмыслицу. Но никто из нас в первый миг не был уверен, как отнесется к этому другой, да и все глазели на нас – и мы чинно поздоровались, а момент был упущен.
– Ну как ты? – спросила она вежливо, и я ответил:
– Да все нормально, как видишь. А ты? Устала?
– Устала, – сказала она.
Мы еще постояли, потом она кивнула:
– Ну я пойду.
Я шагнул в сторону, чтобы пропустить ее, повернулся и пошел рядом: не хотелось показывать, что у нас что-то разладилось.
Около шалаша я спросил:
– Обедом накормишь?
– Да, – деловито сказала она, – в лесу много грибов. Вот посмотри. – Она приоткрыла корзинку, висевшую у нее на локте, и я заглянул и убедился, что грибов действительно много. Мы еще постояли, затем я сказал: