Собственно, с этого и началось знакомство Владимира Александровича с местными нравами.
— Попался, козел? — Здоровенная туша небритого мяса плотоядно оскалилась и выпустила в атмосферу очередную порцию перегара.
— Садись! — Родионов уже расстегнул «браслеты», и теперь задержанный получил некоторую свободу передвижения.
— Сюда? — Единственный свободный стул находился посреди кабинета и доверия не внушал.
— Ну не на голову же мне.
Виноградов взялся за спинку, чуть шевельнул — и конструкции тут же осыпалась горкой не связанных между собой деталей. Будь у задержанного поменьше опыта, он уже барахтался бы на полу среди всего этого хлама, беспомощный и смешной — такой, знаете ли, относительно легкий способ добиться первичного морального преимущества…
— Хм! — отстраненно прокомментировал ситуацию Родионов: его-то миссия была уже выполнена. — Один-ноль, Квазимодыч.
— Мебель поломал, сволочь! Нет, вы видели? — Не растерялся тот, кого братья по оружию окрестили таким характерным прозвищем. Он закашлялся, и процент алкоголя в воздухе вырос.
С мебелью в кабинете было действительно туговато — два письменных стола времен коллективизации, шкаф, заткнутый газетами, модное офисное кресло без кожи и нечто, отдаленно напоминающее крестьянскую скамью. Все остальное пространство, а также часть указанных выше горизонтальных поверхностей занимали вещественные доказательства: покрышки, консервы, какой-то металлический агрегат и пестрые разнокалиберные коробки с иностранными надписями. Плюс — грязь, минус — окна.
Из всего этого Виноградов заключил, что Квазимодыч не в больших чинах и используется умным Родионовым для банального «подогрева» задержанного. Это сразу же подтвердилось.
— Я пойду, доложусь… Поработаешь пока с клиентом? Только не сильно, а то опять кровь отмывать… — Лейтенант с деланным сочувствием посмотрел на Виноградова и скрылся за дверью.
Несмотря на искушенность, Владимир Александрович почувствовал под сердцем противное похолодание: бес их знает, накат на психику классический, но мало ли чего от пьяного опера можно ожидать? Дураков хватает.
— Ну? Чего уставился? — Квазимодыч несколько раз собрал в кулак и снова распрямил поросшие шерстью огромные пальцы.
Виноградов приготовился ответить что-то нейтральное, но не успел.
— Та-ак… Молчишь? Не хочешь, сволочь, правду говорить?
Квазимодыч с размаху врезал с правой по ближней к себе коробке. Что-то хрустнуло, и из-под шкафа выкатилась пустая бутылка.
— Щас тебя так же, понял?
Зрелище было не для слабонервных. И опять Виноградову не удалось ничего вставить.
— А если я тебя мордой по столу повожу? Или башкой вон — об стенку? С волочу га!
Владимир Александрович осторожненько огляделся: стол был — как стол, стенка — как стенка…
— Нельзя. Следы останутся. Потом прокуратура затаскает, инспекция по личному составу… Да еще со стаканом во лбу!
— Чего?
— Наверное, и залеты были по этому делу? Выговорешник какой-нибудь за пьянку — не снятый?
— Что-о? Слышь, ТЫ…
— Подставят они тебя! При первой же серьезной разборке. — Виноградов говорил, не давая оперу опомниться: — Поверь, я знаю — сам десять лет погоны носил.
— А где?
— В транспортной… Потом еще кое-где. Начальником отделения три года, понял? Так вот, если у меня боец или сыщик без дела задержанного приложит, — я его на следующий день просто в спортзал отправлял. К своему заму, такой кроха, вроде тебя, призер России в полутяжелом… Три минуты в перчатках — и парень больше никого без причины пальцем не тронет!
— Не жаловались? — Ясно, что тема для Квазимодыча была больная.
— На что? Все по плану боевой и служебной подготовки. Потом народ знал, что мы всегда в своем кругу разбираемся, без того, чтоб закладывать… А тебя — подставят, будь спокоен.
— Не-ет! — Но уверенности в голосе Квазимодыча поубавилось.
— Ты кто сейчас?
— В смысле? A-а! Младший инспектор розыска.
— Старшина?
— Прапорщик. Да присядь ты сюда, на угол — чего стоишь?
— Знаешь… Иногда, конечно, надо. Я не говорю про сопротивление вооруженное, или когда убегают — это само собой. Но у себя в кабинете!
— А если не колется, сука!
— Работай лучше! Перехитри его, обмани… уболтай, наконец. Другое дело, когда один вор взял и обоссал у меня в девяносто первом милиционера через решетку — тогда да! Получил за дело, от души. Или в Осетии — задержали козла с автоматом, а он начал местному дежурному в красках расписывать, что с женой его сделает и с дочкой, когда выйдет… Теперь вряд ли сможет.