Сыщики считают так, я — так, а мое начальство, может быть, совсем иначе… Милиционеры, конечно, несколько перестарались — можно было обойтись без крайних мер, но… Закон дает органам внутренних дел такие права. Можете, впрочем, написать в горпрокуратуру…
Виноградов стонал и плакал — про себя, разумеется, не выпуская позор наружу: гады, как классно обгребли! А он-то думал…
— Можем идти?
— Разумеется! О! Как раз ровно трое суток… — ответил за следователя Тарасевич, с радостным удивлением посмотрев на часы. — Надо же, как удачно.
— А вещи? Изъятые при обыске? Удостоверение? — От злости Виноградов почти пришел в себя. — Сюда меня на машине привезли…
— Тихо-тихо! Не нервничай, — придержал подзащитного за рукав Кошель и обратился к уже стоящему в дверях следователю: — Действительно… Как бы с документами решить вопрос, с вещами…
— Все вопросы — вот, к оперативнику. Он пропуск выпишет и вообще… Договоритесь, когда надо будет подъехать, если есть какие-то проблемы. Всего доброго! — Следователь эффектно покинул поле выигранного боя. — Слышь, не при адвокате… Ты думаешь — ты умный, да? Всех обставил — и отскочил? Не-ет… Это только начало! Мы тебя и без прокуратуры… — Тарасевич не угрожал. Он просто обрисовывал реальные перспективы дальнейшей милицейской судьбы Виноградова.
5
…и повинен есть, и суд себе ям и пию…
Утром Виноградова разбудил телефон.
Он привычно вынырнул из-под огромного теплого одеяла, свесил на пол босые ноги — и вдруг замер, не в силах сделать больше ни одного движения… Отголосок пережитого страха противно заныл в груди.
Телефон продолжал надрываться.
Владимир Александрович посмотрел на темный циферблат в углу: скоро двенадцать. Жена уже отвела детей. Может быть, она — с работы? Вряд ли…
Телефон замолк, и Виноградов внезапно понял, что это теперь всегда будет с ним — ощущение кого-то третьего «на проводе», боязнь неурочных визитов, жизнь без долгосрочных планов…
Началась новая серия звонков, и, пересилив себя, он снял трубку:
— Слушаю.
— Доброе утро. Извините. Эю Владимир Александрович?
Голос был незнакомый — пожилой, интеллигентный.
Не страшный.
— Да.
— Вас беспокоит… Моя фамилия Гессен, Анатолий Михайлович. Я адвокат господина Степаненко.
— Очень приятно! Только вы знаете — у меня телефон очень плохо работает… Помехи! Почти ничего не слышу…
— Я в курсе, Владимир Александрович! Поэтому и хотел спросить — не найдется ли лишних полчаса? Где угодно, когда угодно…
— Конечно, конечно! Господин Степаненко говорил о нас, — Виноградов импровизировал на ходу, страхуясь от любопытных ушей и заодно примериваясь к партнеру. — Это ведь вы интересовались книжкой Фрайберга по игло-рефлексотерапии?
— Да-да, совершенно верно! — моментально подыграл Гессен. — Я понимаю, что, может быть, несколько несвоевременно…
— Что ж поделаешь… Недоразумение — я надеюсь, что…
— Ради Бога! Ни слова об уголовном деле! Я, знаете, очень строг в вопросах адвокатской этики…
— Разумеется! Я вам дам книжку почитать, договоримся, когда вернете, — и все! У меня, знаете, своих проблем хватает.
— Прекрасно! Итак, где мы встретимся?
Анатолий Михайлович с сожалением заглянул в пустую рюмку и отставил ее:
— Хороший коньяк.
— Можно заказать еще.
— Нет, не стоит. Я за рулем…
Адвокат Гессен был худощавым и рослым, с некрасивым, но породистым лицом немецкого барона. Слегка грассирующая речь, хорошие манеры — он был вполне уместен в этом шикарном кафе в центре города. Виноградов выглядел заметно бледнее.
— Значит, по поводу Степаненко…
— Тут можете не беспокоиться. Завтра его выпустят.
— А оружие?
— Лично при нем не было ничего. А то, что нашли в машине, — ребята взяли на себя. Мастер, чистая душа, — ни сном ни духом.
— Насчет «прослушки»?
— Все не так просто… Вы закон об оперативно-розыскной деятельности читали? Читали… Вот если бы вы язык распустили, да мой клиент на себя наговорил, да еще бы кто-нибудь — тогда да, эти стенограммы — вещдоки убойной силы. А так — воздух, ерунда! Они чего-нибудь стоят, только если «обставлены» по всем правилам процессуального кодекса… А на это время нужно. А его у ваших бывших коллег нет!
— Почему — бывших?
— Ах, простите! — расхохотался Гессен. — Нет, серьезно… Они ведь хотели нахрапом, как и в случае с вами — авось что выйдет. У господина Степаненко прицепились якобы к оружию, у капитана Виноградова — к якобы хищениям валюты… И думали «раскрутить» под шумок.