Проезжая мимо капитана, донья Эльмина слегка наклонилась в седле и прошептала одно слово:
— Recuerdo! 6
Капитан молча и почтительно поклонился, после чего следил глазами за небольшой вереницей удалявшихся путников, пока те не скрылись из виду. Когда же испанцы наконец исчезли за поворотом извилистой тропы, флибустьер подавил вздох и в глубокой задумчивости направился к своим товарищам.
В тот же вечер слуга Польтэ вернулся с пятью тысячами пиастров — сумма, ровно вдвое превышающая оговоренный выкуп.
На другое утро Тихий Ветерок и Железная Голова, дружелюбно простившись с буканьером, возвратились в Пор-Марго.
Недели, месяцы, год и наконец другой миновали, а капитану, несмотря на все поиски, не удалось добиться каких-либо известий о донье Эльмине; характер его, и без того мрачный по природе, стал еще более замкнутым. Исчезла надежда, хотя и слабая, которую он лелеял до той поры.
Донья Эльмина забыла его! Однако не она ли шепнула ему, при расставании нежное, исполненное таких пленительных обещаний слово:
— Recuerdo!
Однажды вечером он, по обыкновению грустный и задумчивый, бродил по берегу гавани Пор-Марго, когда человек, показавшийся ему знакомым, хотя он не мог припомнить, где видел его, остановился с поклоном перед ним.
— Кто вы и чего хотите? — спросил Медвежонок.
— Капитан, я слуга Польтэ. Хозяин приказал мне доставить вам эту бумагу, которую он получил вчера через час после заката.
Сердце капитана сжалось от тайного предчувствия. Он взял бумагу дрожащей рукой и развернул ее. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что предчувствие не обмануло его: на бумаге он увидел свою собственную печать на черном сургуче и три слова:
Картахена. Сейчас. Опасность
— Твой хозяин ничего не велел передать на словах? — спросил он слугу.
— Он приказал вам сказать: «Куда направится капитан, туда и я с ним; не позднее завтрашнего утра я буду у него».
— Благодари хозяина и скажи, что я буду ждать. Вот тебе за труды.
И, сунув руку в карман, флибустьер вынул несколько пиастров.
Слуга принял их, поклонился и ушел.
На другое утро согласно своему обещанию явился Польтэ. Это было в четверг.
Капитан немедленно приступил к вербовке людей; в пятницу утром все было кончено.
Флибустьер не знал, какою рода опасность грозила донье Эльмине, но полагал, что она была велика, если испанка решилась прибегнуть к его помощи.
Итак, не давая себе времени даже на размышления, он поспешно приготовился к экспедиции.
Прежде всего надо было поспеть в Картахену, а там уже и решать, что предпринять.
Вполне возможно, обстоятельства сложатся так, что он составит план действий сообразно с ними.
Медвежонок Железная Голова много выстрадал и потому веровал.
Он надеялся.
На что именно — он не смог бы сказать; он надеялся, пожалуй, на невозможное…
Впрочем, не так ли всегда бывает в любви?
Не признаваясь в том самому себе, капитан любил.
Он безумно любил девушку, виденную мельком, одно мгновение, но чей образ навеки запечатлелся в его сердце.
Вся его жизнь сосредоточилась в этой страсти, сила которой пугала его и очевидная недоступность которой — увы! — приводила в бешенство.
И тем не менее, повторяем, он надеялся!
Сообразно с этим и действовал.
Но так как таинственные приготовления в поход наделали шуму в Пор-Марго, то он решил прекратить все пересуды и заставить замолчать всех сеющих более или менее нелепые слухи по поводу экспедиции.
Существовало лишь одно действенное средство закрыть рот болтунам — это дать им пищу.
На том Медвежонок и остановился. Впоследствии он имел достаточно веский повод радоваться, что принял такую меру.
Была пятница.
Медвежонок пригласил вожаков флибустьеров на большой пир, имея в виду немедленно по его окончании сняться с якоря.
Вот почему, как мы говорили в начале этого правдивого рассказа, 13-го сентября 16… года в «Сорванном якоре» устраивался кутеж на флибустьерский лад, то есть до победного конца.
А теперь, когда мы изложили во всех подробностях более или менее значительные факты, которые предшествовали разгульному пиру, мы приступим к продолжению нашего повествования с того самого места, где прервали его.
ГЛАВА VI. Как «Задорный» снялся с якоря и какой договор о разделе добычи капитан Медвежонок Железная Голова заставил экипаж скрепить присягой
Гости отдавали должное яствам; стаканы то и дело звенели; веселые речи не умолкали с одного конца стола до другого; песни и смех покрывали отдельные разговоры, и порой блюдо или пустая бутылка, пущенные в окно, разбивались, падая посреди толпы, собравшейся вокруг дома и приветствовавшей это падение с неистовым хохотом.
Однако благодаря присутствию д'Ожерона пир не выходил за известные рамки приличия. Правда, некоторые флибустьеры уже скатились под стол и храпели там, словно трубы органа, но их падение осталось незамеченным; они тихо, без шума и скандала соскользнули со своих мест, а их соседи только воспользовались свободным местом, чтобы раздвинуть стулья и расположиться удобнее.
Лишь некоторые из виднейших флибустьеров сохранили полное хладнокровие; это были, не считая губернатора д'Ожерона, Монбар, Тихий Ветерок, Польтэ, Мигель Баск и Медвежонок Железная Голова, который, кроме воды, ничего в рот не брал. Но капитан давно слыл среди пиратской вольницы большим оригиналом, и это нарушение флибустьерских обычаев было терпимо тем охотнее, что хотя сам он не пил, но другим не мешал, а, напротив, усердно потчевал их напитками.
Как известно, сильнее всего возбуждают жажду разговоры, и одному Богу ведомо, вдоволь ли натолковались Береговые братья. Временами все вдруг принимались говорить разом, не обращая никакого внимания на ответы. К тому же в этот вечер собиралась гроза, воздух был тяжел и насыщен электричеством, жар томителен; сколько предлогов для того, чтобы осушить очередной бокал, если бы пьющие нуждались в оправдании!
— Слушай, пропасть вас возьми! — вдруг крикнул Прекрасный Лоран, поднимая стакан, полный до краев. — Да слушайте же, братья! Я пью за здоровье капитана Медвежонка Железная Голова и за успех его предприятия! Черт возьми того, кто не ответит на мой тост!
— За здоровье капитана Медвежонка Железная Голова! — вскричали в один голос все флибустьеры без исключения — разумеется, кроме тех, кто свалился под стол.
— И пусть он встретит на пути галионы вице-короля Новой Испании! — весело прибавил Монбар Губитель в виде заключения.
— За его скорое и благополучное возвращение к нам! — улыбаясь, сказал губернатор и поднес стакан к губам.
Капитан Медвежонок Железная Голова уже несколько минут казался погруженным в глубокие размышления. Однако, услышав добрые пожелания друзей, он поднял голову; его бледное лицо озарилось добродушной улыбкой и, схватив стакан, он вскричал:
— Французского вина! Не водой отвечу я на пожелания моих товарищей!
— Браво! Да здравствует Медвежонок! — воскликнули флибустьеры, радостно захлопав в ладоши при этом неожиданном заявлении, которое шло вразрез с привычками капитана.
Вино подали и разлили по стаканам. Капитан встал и поклонился вокруг.
— Братья! — сказал он громким голосом. — Ответьте на мой тост. За успехи флибустьерства!
— За успехи флибустьерства! — повторили гости.
— Постойте, — продолжал капитан, снова протягивая стакан, чтобы наполнить его, — за Францию, нашу общую родину, и за свободу на морях, когда нам отказывают в ней на земле!
Этот тост принят был с исступленными криками восторга.
— А теперь, — продолжал капитан, разбив стакан об стол, — пить я больше не стану. Братья, простимся: пробил час разлуки, я отправляюсь. Через месяц я вернусь назад. Если этого не произойдет — значит, я мертв.
— Зачем такие мысли в подобную минуту, любезный капитан? — остановил его д'Ожерон.
Медвежонок грустно покачал головой.
— Действительно, я не прав, выражая печальные мысли. Не так должен кончиться веселый пир. Простите, братья! Я ставлю жизнь на карту, все против меня, и в минуту разлуки, быть может вечной, мысль о нашей братской дружбе раздирает мое сердце, хотя решения моего не поколеблет.