Во время этих экспедиций был пройден северный магнитный полюс. С магнитными наблюдениями Амундсен совмещал и геодезические работы. Возвращаясь к своей «Йоа», путники с особой силой чувствовали — человек всегда судит по сравнению — уют замороженных кают и превосходный вкус супов, сваренных на линдстремовских примусах. «Йоа» совсем скрылась в огромных снежных сугробах. Толщина льда в бухте достигла почти четырех метров.
К концу мая полярный пейзаж несколько оживили стайки воробьев.
А в начале июня проглянули кое-где проталины, и маленькие черные полосочки земли несказанно обрадовали зимовщиков. В небе тянулись гусиные караваны. Снег начал сходить, в озерах заплескалась форель, потешные зверушки — лемминги сновали среди мхов и, наконец, пришествие полярного лета ознаменовалось появлением несносных комаров, от которых нигде и никому не было спасения.
По-прежнему, не давая ни себе, ни подчиненным длительного отдыха, Руал Амундсен собирал данные о земном магнетизме, путешествуя на шлюпках вокруг Земли короля Уильяма.
В проливе Симпсона давно уже вскрылся лед; потеряв снеговой покров, он плавал дробными кусками, отливая на солнце голубовато-зеленым цветом. Путь на запад был свободен, и если бы у Амундсена была одна цель — первым свершить сквозное плавание Северо-Западным проходом, то он с успехом мог бы вести «Йоа». Но его судно все еще стояло в тихой бухте и никаких признаков подготовки к плаванию на нем не было заметно. Амундсен и не думал покидать Землю короля Уильяма. Руал был верен своему слову: ведь он обещал Нансену и Неймайеру привезти богатый материал о земном магнетизме.
Шли месяц за месяцем, в точности соответствуя приметам, которыми наделял их эскимосский календарь: май — нетчьялерви: детеныш тюленя уходит в море; июнь — каваруви: детеныш тюленя линяет; июль — носруи и итчьяви: олень рожает, птица высиживает птенцов… Месяц за месяцем, медленная смена времен, постоянность событий: сентябрь и октябрь — олени откочевывают на юг; ноябрь — эскимосы готовят зимние склады; наконец, декабрь — солнце скрывается. И опять — январь, капидра: холодно, эскимос мерзнет…
Не только эскимосы мерзнут, мерзнут и норвежские моряки. Все так же ведут они исследования; все так же уходят в санные экспедиции, натыкаясь порой на печальные останки экспедиции Франклина, поправляют развороченные могилы и читают на скале потемневшую надпись:
«Eternal honor to the discoverers of the NW passage» — «Вечная память открывателям Северо-западного прохода».
На сотни и сотни миль тянется узенький след нарт: норвежцы одолевают снеговые дали. Пролив Симпсона и Земля короля Уильяма обретают точные очертания на картах, вычерченных лейтенантом Хансеном. Лист к листу ложатся записи магнитных наблюдений и метеорологические заметки, укладывается зоологическая коллекция, полнятся ящики этнографическими экспонатами.
Амундсен и его друзья могут чувствовать удовлетворение, хотя они еще и не знают, что на обработку одних только магнитных наблюдений ученым потребуется около двух десятилетий!
ЧЕРНАЯ ШХУНА — ВЕСТНИК ПОБЕДЫ
Тринадцать месяцев беспрерывно работали самозаписывающие приборы обсерватории. Столько же недвижим был винт «Йоа», убраны ее паруса, молчал мотор. 12 августа 1905 года, в девять часов вечера, приборы обсерватории были остановлены, а на следующее утро был пущен мотор. «Йоа» снималась с якоря; «Йоа» оставляла Землю Короля Уильяма. И лейтенант Хансен мог повторить излюбленные им строки поэта Бьернсена:
Густой туман повис клочьями на мачте, потек по парусам, спустился на палубу, заклубился у бортов и, сгрудившись, сомкнувшись, запеленал судно. Слабый бриз чуть полнил паруса; мотор был остановлен; «Йоа» двигалась медленно и плавно.
На закате огибала она мыс Холла. Туман рассеялся. Солнце закатывалось красное. Его скошенные лучи, тишина предвечерних часов, резкая чернота береговых утесов, плавный ход «Йоа», начавшей второй этап борьбы за Северо-Западный проход, неизвестность будущего — все это настраивало моряков на серьезный, торжественный лад. И, точно для того чтобы еще более усугубить торжественность момента, на траверзе мыса Холла экипаж «Йоа» увидел каменные глыбы надгробий франклиновских скитальцев и ту скалу, где были высечены скорбные и мужественные слова:
«Вечная память открывателям…»