— Жалко мне ее, — шепнул Жоан Длинный.
— А кто ей велел ложиться с другим?
Негр остался у фасада, чтобы в случае чего предупредить Пулю об опасности (для таких случаев существовал особый свист), а Педро, обогнув здание, направился к кухне. Дверь в кухню была открыта, и Педро, прежде чем подняться в комнату над гаражом, заглянул туда. В буфетной горел свет, какой-то человек раскладывал пасьянс. «Наверное, это и есть тот самый слуга», — подумал Педро и бросился к гаражу. Перепрыгивая через четыре ступеньки, поднялся в комнату. Света не было. Педро закрыл дверь и зажег спичку. Кроме кровати, сундука и вешалки на стене в комнате ничего не было. Спичка погасла, но Педро уже сориентировался: обыскал постель, пошарил под матрацем. Ничего. Потом зажег еще одну спичку и, держа ее в зубах, тщательно перебрал всю одежду в сундуке. Тоже ничего. Педро выплюнул спичку (но, подумав, что слуга может быть некурящим, поднял ее и сунул в карман) и направился к вешалке. Пошарил в карманах, но и там ничего не нашел. Педро Пуля зажег новую спичку и еще раз внимательно оглядел всю комнату:
— Наверняка пакет у слуги. Вот теперь-то начнется самое трудное.
Педро спустился с лестницы и снова заглянул в кухню. Слуга был еще там. Тут Педро заметил, что он сидит на пакете — был виден уголок. Педро решил, что все пропало. Как можно стащить пакет, если человек на нем сидит? Если только они с Длинным отнимут пакет силой. Но тогда наверняка поднимется шум, и все раскроется. Этого как раз и не хотел сеньор Жоэл. И вдруг его осенило. Вернувшись на то место, где он оставил Длинного, Педро тихонечко свистнул. Жоан тут же появился.
— Слушай, Длинный. Этот чертов слуга сидит на свертке. Ты сейчас иди к воротам, позвони, а потом сматывайся. Он пойдет открывать, а я подменю сверток. Только смывайся сразу, чтобы он тебя не видел. Тогда он решит, что ему просто почудилось. Только не сразу звони, дай мне дойти до кухни.
Педро быстро вернулся к кухонным дверям. Через минуту раздался звонок. Слуга сразу поднялся, застегнул пиджак и направился по коридору к парадному входу. Педро Пуля проскользнул в буфетную, поменял пакеты и стремглав бросился из усадьбы. Перепрыгнув через ограду, он свистнул своих товарищей. Кот появился сразу, зато Жоан Длинный исчез. Они походили по улице взад-вперед, но негр не появился. Педро забеспокоился: вдруг слуге удалось схватить Длинного? Но ведь он не слышал никакого шума.
Педро сказал Коту:
— Если через минуту не появится, придется снова туда лезть.
Они опять посвистали и не получили ответа.
— Пошли, — решил Педро Пуля.
Но тут они услышали ответный свист, а через минуту и сам Длинный стоял рядом.
— Куда ты запропастился?
Кот схватил собаку за ошейник и втолкнул во двор. Потом они сняли с засова веревку и быстро пошли прочь. Только теперь Жоан Длинный объяснил:
— Когда я нажал на звонок, эта дама наверху ужасно испугалась. Подбежала к окну, распахнула. Я подумал: хочет выброситься. А взгляд такой, что даже страшно. И плачет. Мне так жалко ее стало… Я взял и забрался по трубе, сказал, что б не плакала — не из-за чего. Сказал, что стянули мы эти бумаги. Ну, пока объяснял все, задержался малость.
Кот, очень заинтересованный, спросил:
— Ну и как она? Хороша?
— Да, очень хорошая. Погладила меня по голове, сказала: спасибо, благослови тебя бог.
— Ну и осел же ты. Я тебя спрашиваю, хороша ли она в постели. Ну, бедрастая ли и все такое…
Негр не ответил. Педро Пуля хлопнул его по плечу, и Жоан Длинный понял, что вожак одобряет его поступок. Тогда его лицо расплылось в довольной улыбке. В эту минуту к дому подъехал автомобиль.
— Хотел бы я посмотреть, какая физиономия будет у этого португалишки, когда его хозяин развернет пакет, а там совсем не то, что они думают, — негромко заметил Длинный.
И капитаны (они были уже на другой улице) громко расхохотались. И смех этот — такой заразительный, безудержный и свободный — звучал, как гимн простого народа Баии.
Огни карусели
«Большая японская карусель» была всего лишь маленькой отечественной каруселью, вернувшейся из печального странствия по сонным провинциальным городкам штата, где она скрашивала едва теплившуюся жизнь в долгие зимние месяцы, когда дождь льет не переставая, а до рождества еще так далеко 26.
Из-за того, что яркие прежде краски выцвели, и синий стал грязно-белым, а красный — бледно-розовым, а некоторые лошадки поломались, хозяин карусели, папаша Франса, решил поставить ее не в центре города, а на окраине — в Итапажипи. Люди там не такие богатые, есть чисто рабочие кварталы, а ребятишки из бедных семей будут рады и такой старой облезлой карусели. Кроме всего прочего, парусиновый тент разорвался в нескольких местах, в центре зияла огромная дыра, и работа карусели зависела теперь от погоды.