В итоге сам Макаров фактически стал командовать теми самыми Лёгкими Силами Флота и развивать их, а наши «флотские» разбились на три группировки. В первой были «генерал-адмиральские», всячески умалявшие заслуги и Макарова и «Лёгких Сил Флота».
Во второй группе была «адмиральская оппозиция», которую возглавил «незаслуженно обделенный воинской славой» Рожественский. Эти не отрицали заслуг «тэкашек» и минного заградителя «Амур» (хоть он никого и не потопил, но хорошо прикрыл сам Порт-Артур). Однако они выражали серьёзные сомнения в умелости командования Макаровым большими кораблями. Ну а в третьей группе были «макаровские». Среди последних, кстати, были почти все герои этой войны.
Кстати, неожиданным для меня следствием этой безобразной свары стало резкое торможение программы строительства Флота. И вообще его развития. Потом уже, разобравшись, понял, что раз каждая из групп проталкивала свою оценку эффективности тех или иных действий, то иначе и быть не могло!
И Николай II был прав, когда послал спорщиков «в закат»! Дескать, вот когда столкуетесь, тогда и приходите!..'
Но больше всех был недоволен я сам.
— Родная, я так больше не могу! Нас опять даже не спросили! Витте и Сандро подписались увеличить поставки, но выполнять-то опять нам. Нам с тобой!
— Ничего, родной! Сдюжим! Ты же понимаешь, что это не нам надо, это нужно России!
И возразить мне, вот ведь чёрт, было нечего. Да, таков уж род Ухтомских. И я знал, кого беру в жёны. Раз уж взял себе жену из этого рода, то — изволь соответствовать! Тем более, что в этот раз, я точно знал, что история изменена и существенно. По факту условия мира совершенно не ущемляли Россию! И возможности для развития Дальнего Востока были не просто сохранены, они даже и усилены. В общем, Россия получила существенно больше, чем имела, хотя и существенно меньше, чем хотела. И я не мог понять, почему общественность считает этот мир позорным! Да и Витте с поста не сняли, Столыпиным не заменили. Так что я окончательно убедился, что история пошла по другим рельсам[97]…
— С наступающим Рождеством вас! — поприветствовал Бермана портье на входе.
— Спасибо, и вас также! — с улыбкой ответил Ян Карлович и одарил того новеньким двугривенным из никелевого сплава.
Дикари! Русские дикари! Даже календарь у них не как у всех цивилизованных людей. Впрочем, он ещё с юности научился не показывать, как он на самом деле относится к этим угнетателям Польши, так что любезный ответ и подарок выдавал совершенно автоматически. Впрочем, сейчас его куда больше тревожил предстоящий разговор с Толстым, видным деятелем из партии эсеров[98].
Нет, он с удовольствием уклонился бы от этого разговора, тем более, что Толстый мог быть на него в претензии. Предыдущий заказ Берман делал как раз Толстому, и он обернулся для группы боевиков-эсеров арестом. Но руководство было уверено, что вскоре в России будут серьёзные революционные волнения, и поручило Яну Карловичу, имеющему выход в самые верха партии эсеров, провести переговоры о финансировании их благородной борьбы.
Увы, но заочно такие дела не решаются, пришлось ехать. Хотя ещё большой вопрос, удастся ли ему эту встречу пережить. Какая-то сволочь распространила среди российских революционеров слух, что он — провокатор, работающий на жандармов. А к таким Боевая организация беспощадна. Остаётся рассчитывать на свою речистость, на убедительность будущих денежных поступлений, а на крайний случай — на боевые умения свои и подручного, предоставленного руководством. Ловкий малый, по всему видно. И с револьвером обращаться умеет, и с ножом. Сейчас Берман как раз и дожидался подручного в номере этой дешёвой гостиницы. Тот отправился в условленное место с заданием встретить Толстого и привести сюда, сбросив возможное наблюдение. Если Толстый будет один, без товарищей, то в случае конфликта они вдвоём точно его одолеют!
К его разочарованию, подручный вернулся один и доложил:
— Ждал, как велено, десять минут, потом все равно проверился, чтобы не проследили. Ничего, есть ещё резервное время на завтра. Подождём?
— А куда мы денемся? Ладно, пошли обедать!
— Как прикажете! Позвольте вам помочь? — тут подручный выхватил из шкафа шубу Бермана и помог продеть правую руку в рукав. Ян Карлович протянул назад левую, но вдруг боль охватила всю левую сторону груди. Не в силах устоять, он повалился на пол, но убийца-подручный аккуратно поддержал тело, не дав грохнуться о пол.
97
Разумеется, Воронцов ошибался. Витте и в реальной истории сняли с поста далеко не сразу после заключения Портсмутского мира. Ну, вот так он знал историю, что тут поделаешь? А многие ли из нас знали её лучше в 2001 году, без доступа к Википедии?
98
Толстый — один из партийных псевдонимов Евно Азефа, члена ЦК партии эсеров и руководителя Боевой организации эсеров. По совместительству Азеф был полицейским провокатором. Но доносил он полиции далеко не всё.