Я подняла руку, заметив, как сильно та дрожала.
— Анна, — указала на себя, а затем на него. — Моррдрук.
Его лицо расплылось в широкой улыбке. Я моргнула, ошеломленная тем, насколько он красив для инопланетянина. Он кивнул.
— Аюнна, Моррдрук, те у норп па. — Он опять указал на меня, сжал руки в кулак и стукнул ими друг о друга. Затем покачал головой. — Аюнна, те норп па.
— Ты не причинишь мне вреда?
Он склонил голову на бок и передразнил:
— Ты не причинишь мне вреда.
Я широко распахнула глаза от его тихих слов.
— Зачем ты укусил меня и заставил выпить собственной крови?
Он кивнул и снова улыбнулся, и удивительно нежно вздохнул для того, кто выглядел настолько угрожающе.
— Кровь связала нас, она позволит нам понимать друг друга.
Или он говорил по-английски, или я понимала его язык.
— Ты говоришь на моем языке?
Он покачал головой:
— Моя кровь помогает тебе выучить слова. Я взял твою кровь, она поможет мне быстро выучить слова Аюнны.
Меня осенило. Кровь сработала между нами как переводчик. Вот почему он дал мне своей крови и выпил мою.
— Теперь ты понимаешь меня?
— Да, — я удивленно моргнула.
— Хорошо, теперь нам будет легче общаться. Друэльцы заставляют нас сражаться за желанную женщину. Я самый большой, самый сильный и выиграл самую лучшую из всех женщин.
Я уставилась на него:
— Лучшую из всех женщин? — что, черт возьми, это всё значило?
— Ты больше, сильнее и лучше, подходишь для размножения.
— Да ну?
Я была ростом пять футов девять дюймов, немного выше среднестатистической земной женщины, кроме того с самого детства страдала от избыточного веса. А этот инопланетянин предположил, что я «лучшая» женщина только потому, что оказалась выше и толще остальных. Да кто я такая, чтобы с ним спорить?
— Я лучше всех посажу в тебя семя. Моё семя самое сильное. Мы попытаемся много раз. Я не хочу, чтобы с Аюнной случилось то же, что и с другими. Я желаю сохранить тебя. Ты моя.
— Что случилось с остальными? — прохрипела я, пытаясь понять, о чем он говорит. Здесь были другие женщины? — Я не понимаю.
— Если моё семя не осядет в твоем животе, друэльцы заберут тебя, избавятся от тебя. Ты им станешь не нужна, если не забеременеешь.
От его слов у меня застыла кровь в жилах, и я с ужасом на него посмотрела. Да, он подтвердил мои страхи. Друэльцы заставят нас заниматься сексом.
— Разве у вас нет женщин вашего вида? — я сглотнула, наблюдая за его реакцией.
Он нахмурился, его лицо потемнело от ярости.
— Они умели контролировать свой организм. Не позволяли нашему семени внутри них прорасти. Друэльцам это не понравилось.
Как я ни старалась, не смогла сдержать всё возрастающего сочувствия. Женщин его расы уничтожили только за то, что те отказались размножаться. Жестокости друэльцев нет предела.
— Мне жаль ваших женщин. Ты тоже раб.
Он кивнул:
— Все мы в глазах друэльцев звери. Они думают, что выше всех остальных. — Когда он медленно поднял руку, я увидела на ней высохшую кровь после боя на арене. И даже не вздрогнула, когда воин осторожно убрал с моего лица длинные каштановые пряди. — Ты очень маленькая и нежная. Не хочу, чтобы ты умерла. Не бойся. Я стану заботиться о тебе, защищать, не буду обижать. Не хочу, чтобы друэльцы тебя забрали.
Он снял цепь, удерживающую набедренную повязку, и бросил на кровать рядом со мной. У меня перехватило дыхание, едва мой взгляд упал на его мужское достоинство.
Святое дерьмо, инопланетянин был одарен, как гребаный конь. Единственное заметное различие с анатомией земного мужчины — не то чтобы я в своей жизни видела так уж много человеческих членов — то, что он оказался таким же белым, как и всё тело. Вены, перевивающие длинный член, были ярко-голубыми, как и пульсирующие узоры на теле воина. Он выглядел, как огромный экзотический цветной фаллоимитатор. Только присоединенный к большому возбужденному инопланетянину.
— Он такой же?
Его вопрос поразил меня.
Я перевела взгляд от его члена на лицо. И покраснела всем телом, от того что меня поймали с поличным.
— Он такой же, как и у ваших мужчин? — он снова посмотрел на свой член и на меня.
Я видела любопытство в его взгляде, и если уж на то пошло, никакого намека на стыд или скромность.
Я снова сглотнула. Низ моего живота сжался от нервного перенапряжения и страха. Если бы мы занялись сексом, он бы просто разорвал меня пополам.