– Что вы делаете, Кира Сергеевна? – спросил он подозрительно.
– Ищу заначку. Да помогите же мне кто-нибудь!
Общими усилиями дверь сняли, Кики подцепила ногтем дощечку в нижнем торце двери и вытащила пачку долларов. Быстро пересчитала и кивнула:
– Все в порядке.
– Ну что ж, становится все интереснее и интереснее. Значит, у вас ничего не украли. Так зачем же вообще влезали в вашу квартиру?
– Может, этот тип пытался что-то стянуть, а второй человек ударил его, чтобы… – И замолчала, поняв, что несет чушь.
Раменский многозначительно покивал.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы уезжали в Калининград по делам на неделю, верно?
– Да.
– И вернулись только сегодня вечером.
– Да.
– И увидели в доме незнакомого человека, который к тому времени был благополучно мертв.
– Точнее, убит.
– До этого мы еще дойдем. Вы можете стопроцентно утверждать, что не были знакомы с господином Матвеевым?
– Матвеев? Его так звали?
– Знакомая фамилия? – насторожился майор.
– Нет, просто очень распространенная. Я знаю несколько человек с такой фамилией. Но этого… господина среди них не было.
– И все-таки взгляните повнимательней. Вдруг вспомните что-то.
Жестом заправского фокусника Раменский вытащил из кармана грязный и мятый паспорт, старый, советского образца.
– Не думала, что у кого-то еще остались такие паспорта…
– Не отвлекайтесь. Взгляните на фотографию.
Кики долго смотрела. Очень симпатичный мужик этот Матвеев. Лет тридцати, темноволосый, с приятными чертами лица. Пожалуй, его можно даже назвать красивым. Но раньше она его никогда не видела.
– Нет, – изрекла она наконец. – Я его не знаю.
– И все же он каким-то образом оказался у вас дома, – напомнил Раменский.
– К сожалению, не могу ничего добавить.
– Ладно, пока оставим эту тему. Я могу посмотреть ваш билет и посадочный талон?
– Пожалуйста. – Кики долго рылась в своей замечательной бездонной сумке. – Вы хотите узнать, есть ли у меня алиби?
– Я просто хочу узнать, каким рейсом вы летели.
– Калининград – Москва. Прибытие в шестнадцать двадцать по московскому времени, – подсказала Кики.
– Спасибо, я умею читать авиабилеты, – кротко сказал майор.
Кики эта кротость не понравилась. Так разговаривают покорные жены с властными мужьями, домохозяйки, личные секретарши больших начальников. Но представитель властей так говорить не должен по определению. Недаром Кики прочитала миллион детективов и посмотрела тысячи фильмов про полицейских.
Она еще не знала, что, когда Раменский начинал вести себя как невинная белая овечка, жди беды.
Это значило, что он нашел нечто интересное и теперь знает, как повернуть беседу дальше. Это значило, что свидетель или потерпевший на самом деле преступник или как минимум соучастник. И таким образом он развлекался, прежде чем начать давление по полной программе.
Кики не знала этого, но интуиция подсказала, что дело нечисто. Майор разглядывал авиабилет с тихой улыбкой дедушки, которому внучек прислал открытку на День Победы.
– Самолет прилетел по расписанию? – уточнил он.
– Слегка опоздал. Примерно на тридцать минут.
Раменский кивнул и неуклюже поднялся. Подошел к двери, ведущей в комнату, и негромко попросил:
– Коля, позвони в Домодедово, узнай, во сколько сегодня прибыл 992-й рейс из Калининграда. Быстро!
В его голосе прозвучали жесткие приказные нотки, а потом он повернулся к Кики и снова стал смирным и почти ручным.
– Итак, самолет сел в семнадцать часов. Пока нет другой информации, будем считать так.
– Хотите сказать, я вас обманываю?
– Ни Боже мой! – открестился Раменский. – Я просто проверяю. Значит, час на высадку пассажиров, проверку документов, получение багажа. Вы ехали на такси?
Она кивнула.
– Даже по самым грубым подсчетам, вы должны были приехать домой в семь, половине восьмого. Я прав?
Кики могла бы поклясться, что его ноздри раздулись, а глаза заблестели, как у гончей, почуявшей добычу.
– Вы знаете, что Матвеева убили ударом по голове. Ударили статуэткой. Бронза. Тяжелая штука. Это ваша вещь?
– Моя. Я купила ее в прошлом году, когда была в отпуске.
Вместе с Лизой они тогда ездили в Испанию. Мужчины с ними не поехали. Они с упоением мечтали то ли о сафари, то ли о байдарочном походе по горным рекам. Дети, одним словом!
Кики вспомнила йодистый запах моря, белый песок на пляже, вино в вечерних ресторанчиках, собственную загорелую кожу, пропитанную солью…
Статуэтку она купила в крохотной лавке в центре городка. Бронзовые мужчина и женщина, слившиеся в страстном объятии. В тот же вечер Кики, слегка перебравшая вина, уронила статуэтку себе на ногу. К счастью, Лиза была в тот момент в ее номере. Она и позвонила портье, который тут же вызвал врача.
Действительно, статуэтка была очень увесистой, и об этом до сих пор помнила левая нога – в ненастную погоду ушибленная ступня начинала немилосердно ныть.
Там, под влиянием южных красот и морского бриза, Кики буквально влюбилась в эту бронзовую парочку. Но в Москве статуэтка ей надоела и через пару месяцев была сослана в шкаф, под залежи ненужного барахла.
– Он умер мгновенно, – безжалостно продолжал Раменский. – Угол тяжелой подставки пробил в черепе дыру… Кира Сергеевна, вам нехорошо?
– Мне хорошо, даже очень – пробормотала она, пытаясь справиться с вновь накатившей тошнотой.
– Тогда я могу продолжать? Итак, картина вырисовывается крайне интересная. Некто Матвеев каким-то образом оказался в вашей квартире. Вы приезжаете из командировки в половине восьмого. Предположительное время смерти – семь сорок пять. Плюс-минус десять минут. Точнее определит экспертиза. Матвеев был убит именно этой статуэткой. Кира Сергеевна, могу я взглянуть на ваши перчатки?
– Что, простите? – Решительно, Кики не поспевала за ходом его мыслей.
– Перчатки. Вы носите их?
– Нет. Никогда не ношу перчаток.
– Да что вы! Но ведь сейчас зима.
– И зимой тоже. Извините, господин майор, к чему все эти расспросы?
– Сейчас объясню, – сказал он любезно.
При этих словах он направился к тумбочке в прихожей, на которой валялись светло-серые шерстяные перчатки. Осторожно взял их двумя пальцами и продемонстрировал Кики, которая тщетно пыталась понять, что тут вообще происходит.
– Это ваша вещь?
– Разумеется.
– Очень хорошо. Дело в том, что на статуэтке были найдены частички шерсти… Точнее, пуха, который по цвету точь-в-точь совпадает с цветом перчаток. Конечно, это предстоит установить экспертам, но я почти уверен, что статуэтку убийца держал именно рукой в этой перчатке.
Взгляд у Кики был, наверное, крайне растерянный. Он что, подозревает ее? Однако хватка у этого типа! А внешне не скажешь – тюфяк тюфяком, неухоженный, вялый, как мешок с отрубями.
Не зря Кики сразу почуяла исходящую от него угрозу. Оказалось, совсем не зря…
– Я не ношу перчаток! Я не надевала их с прошлой зимы, когда ударил мороз минус тридцать.
– Но они лежат у вас на тумбочке, – возразил Раменский.
– У меня много чего лежит на тумбочке. Видите, там даже телепрограмма за июнь…
– Хотите сказать, вы неряха?
Кики вспыхнула. Ее нельзя назвать неряхой… Просто она много работает и, честно сказать, не придает огромного значения уборке.
Ну да, дома у нее небольшой… творческий беспорядок. Повсюду валяются фломастеры, бумага, компьютерные диски с проектами, журналы, книги, кофейные чашки, видеокассеты… Под кроватью Кики однажды нашла упаковку из-под жареного арахиса, которая валялась там четыре месяца. Да, стремление к чистоте – не самая сильная черта характера, но, в конце концов, это ее дом, и никто не имеет права делать ей замечания, даже майор!
– Можете называть меня как угодно, – сказала она, пытаясь не наорать на трамвайного хама Раменского. – Я не надевала перчатки около года и могу подтвердить это под присягой.
– Не торопите события, уважаемая. Вполне возможно, у вас все впереди.