Сам Андрей, ещё только-только оправившийся после ранения, серьёзно недотягивал до бывших подчинённых по физической подготовке, но майор, которого командир центра называл «персональным куратором» лейтенанта, уверял, что со временем невысокий, но жилистый Кижеватов «подтянется».
— Задатки у тебя имеются, и твой возраст не очень большая помеха.
Ну, да. Возраст. 33 года, что для большинства будущих диверсантов уже определяется словом «много». Только когда Андрей отступал перед трудностями?
— Тем более, как утверждают инструктора, у тебя явный талант к минно-взрывному делу. А мышцу́ мы тебе поможем нарастить, — приглушив голос, объявил майор, потянув из кармана «разгрузки» яркую круглую банку с нарисованным на ней человеком, мускулы которого больше походили на накладные подушки, чем на естественную мускулатуру. — Не обращай внимания на рекламную картинку, эффект будет куда слабее, но при правильном использовании протеины быстро превратят тебя в крепыша. Только — тс-с-с, иначе мне за эту контрабанду ТАК по мозгам настучат!..
То ли непонятные протеины помогли, то ли усиленные занятия на спортгородке, но к моменту получения приказа о выезде в Минск Андрей действительно «подтянулся» в физподготовке.
От них не скрывали, что южнее и северо-восточнее столицы Советской Белоруссии идут тяжёлые бои с прорывающимися немецкими танками, а Минск в ближайшие дни придётся оставить. Началась и эвакуация Центра подготовки осназовцев: вывозилось оборудование медчасти, грузилось прочее имущество, газовой сваркой срезались даже сооружения спортивного городка. Уходили куда-то на восток громадные грузовики «Урал», так поразившие Кижеватова своими размерами, увозя всё, что можно было увезти.
Лишь несколько групп курсантов и инструкторов на трёх таких машинах, разрисованных по бортам, тентам, дверцам и даже капотам огромными красными звёздами (чтобы незнакомые с их силуэтами красноармейцы не приняли за немецкие), ехали на запад, в обезлюдевший город. Впрочем, и не настолько уж обезлюдевший. Почти половина населения отказалась уезжать неведомо куда. Особо взбесила капитана «Боширова» немолодая, прилично одетая парочка явно еврейской наружности, попавшаяся им неподалёку от центра.
— Идиоты! — неожиданно злобно прошипел он. — Их же наверняка предупредили, что будет с евреями после сдачи города!
— А что будет? — спросил один из курсантов.
— Сначала в гетто, а потом в расход. Для «окончательного решения еврейского вопроса» у немцев действуют специально созданные «Айнзац-группы», которые уже «решили вопрос» в западных районах Белоруссии и Украины: в Белостоке, Бресте, Гродно, Ковеле, Львове, Станиславе…
«Уралы» высадили диверсантов, одетых в форму НКВД, в заранее определённых точках города и ушли. А следом стали подъезжать Зис-5, из которых выгружались ящики с маркировкой боеприпасов, которые «чекисты» заносили в здания. И вместо них заполняли освободившиеся кузова мебелью, каким-то оборудованием, узлами с имуществом…
Группа Кижеватова начала работу в самой шикарной гостинице Минска с названием «Гранд-отель Европа». Запомнилось оно лейтенанту беспорядочно разбросанными по фронтону балкончиками с коваными ограждениями. Но ни их, ни сами номера посмотреть не удалось, поскольку работать пришлось в подвале. Потом была ещё одна гостиница, «Беларусь», с полукруглой вставкой, соединяющей два фронтона, выходящие на пересекающиеся улицы. В ней же, вымотавшись до предела, и заночевали.
Следующие сутки ушли на «третий дом Советов» или, как его ещё называли, «дом красных командиров». Все жильцы из него отбыли в эвакуацию, а любопытствующие и жулики, уже начавшие грабить пустые городские квартиры, к оцеплению из НКВД приближаться не рисковали. И лишь потом все группы собрались в громадине «Дома правительства».
— Но почему мы минируем именно эти здания? — не удержался от вопроса лейтенант, почерпнувший из опыта «Боширова» очень много нового.
— Сам посуди: где будут размещаться немецкие офицеры, когда город останется «под немцем»? Те, кто попроще — в «Беларуси», а генералы и всяческие полковники — наверняка в «Европе». Офицеров гарнизона расселят в «доме красных командиров», а оккупационная администрация займёт Дом правительства. В нашей истории было именно так, и я не думаю, что здесь что-то поменяется. Ну, разве что, сначала застеклят окна, побитые при «выкуривании» тех групп красноармейцев, которым мы оставили по паре ящиков настоящих патронов и гранат.