На германскую территорию вышли над Куршским заливом, после чего полетели вдоль границы общим курсом на юг. «Встали на боевой курс», как выразился полковник. С такой высоты разглядеть подробности на земле было невозможно, несмотря на просто потрясающий обзор из кабины: не маячил перед глазами массивный капот с диском пропеллера. Но, как заверил пилот, бортовым камерам высота ни по чём.
— О! А вон и «комитет по торжественной встрече объявился», — насмешливо сообщил полковник уже под Августовым. — «Эксперты Геринга» решил проверить, кто это к ним в гости пожаловал.
— Где? — не понял Смушкевич.
— Да где-то там, внизу. Отметки на локаторе. Не беспокойтесь, товарищ генерал-лейтенант. Даже если кто-то из них минут через пять заберётся на нашу высоту, то у него силёнок не хватит догнать нас даже на крейсерской дозвуковой.
Немцы ещё дважды пытались безуспешно поднять перехватчики, но, разумеется, безуспешно. Серебристый самолёт, чертя за собой косматые линии инверсионного следа, уверенно шёл по маршруту.
Границы Венгрии, впрочем, как вскоре и Румынии, пересекли без проблем, даже не заметив их. И через два с половиной часа полёта под крылом потянулось зелёное море заросшей деревьями и кустарником дунайской дельты.
— Осталось ещё в два местечка заглянуть, и можно возвращаться!
«Двумя местечками» оказались Констанца и нефтепромыслы в Плоешти…
И снова пустой, словно вымерший, Минский аэродром: потомки при помощи чекистов блюли секреты, полностью запретив полёты советской авиации и удалив с аэродрома весь персонал.
— Возьмёте на себя управление? Сгораете, наверное, от желания попробовать управлять машиной, товарищ генерал-лейтенант, — на обратном пути к Москве предложил полковник.
Естественно, это был ровный, «плоский» полёт. Чисто «подержаться за ручку». Но даже за эти несколько минут, в течение которых Смушкевич вёл машину, удалось почувствовать и её отзывчивость, и мощь, исходящую из двигателей с тягой по пять тонн каждый. Пожалуй, он пока единственный советский лётчик, управлявший реактивным истребителем. Сто лет! Целых сто лет разницы разделяет этот реактивный истребитель и ту «этажерку», на которой впервые поднялся в воздух выходец из простой еврейской семьи, родившийся в литовском местечке Ракишки! Даже в голове не укладывается!
— Когда-нибудь, Бася, мне можно будет рассказать тебе о сегодняшнем дне!
Глава 20
— Что значит «не смогли перехватить»? — неистовствовал Геринг. — Вы понимаете, что это был разведывательный полёт, призванный вскрыть нашу подготовку к завтрашнему нападению на Россию? Как так получилось, что лучшие в мире истребители не смогли даже приблизиться к этому русскому бомбардировщику? Его инверсионный след видели над границей от Балтийского моря до Чёрного, и никто так и не пытался его сбить?
— Пытались, господин рейхсмаршал. Мы трижды поднимали высотные истребители, но русский шёл на девяти километрах, и нашим асам требовалось слишком много времени, чтобы подняться на такую высоту.
— Но почему они его не догнали? Все без исключения говорят, что этот чёртов самолёт оставлял невероятно устойчивый инверсионный след. Этим мокрым курицам даже не нужно было искать его в небе: просто лети по следу, а когда догнали — расстрелять из всех стволов.
— Они не могли этого сделать, господин рейхсмаршал. Все пилоты в один голос докладывают, что скорость русского разведчика превышала то, что они могли выжать из своих машин, почти на 200 километров час.
— Что??? Вы хотите сказать, что русский бомбардировщик летел со скоростью около 800 километров в час??? Это невозможно!
— Прошу прощения, господин рейхсмаршал, но если на нём использовались реактивные двигатели…
— Реактивные двигатели у русских? Вы с ума сошли! Лучшие в мире германские конструкторы до сих пор не в состоянии произвести хотя бы один реактивный двигатель, который можно установить на самолёт, а вы утверждаете, что какие-то русские недочеловеки их не только производят, но и используют на своих серийных машинах?
— Я не утверждаю, что машина была серийной. Скорее всего, это мог быть экспериментальный самолёт.
— Который, тем не менее, благополучно пролетел от Кёнигсберга до Констанцы и вернулся на русскую территорию. Нужно быть безоговорочно уверенными в надёжности самолёта, чтобы дать ему подобное задание! Ведь русские, насколько мне известно, весь путь проделали не над своей, а над чужой территорией.
— Или доверить его управление фанатикам, которые должны взорвать машину вместе с собой в случае возникновения неполадок. К тому же, самолёт не удалялся от советской границы, и при этом мог дотянуть до русской территории даже с отказавшими двигателями.
— Вы называете словами «не удалялся от границы» его пролёт над Плоешти?
Генерал молчал.
— К чёрту этого русского! Меня даже не интересует, когда мотористы из БМВ наконец-то смогут довести до ума свой двигатель. Но если завтра утром мокрые курицы, так и не сумевшие перехватить один-единственный русский бомбардировщик, не реабилитируются, я лично прикажу всех их разжаловать в рядовые и отправить в окопы! Пусть кровью смоют позор, нанесённый ими Люфтваффе!
Глава 21
Высоко-Литовск окончательно преобразился ещё вчера, когда поступил приказ вывести из городка штаб дивизии. Приказ комдива предварило выступление его заместителя по политической части полкового комиссара Лехтерева:
— Данные, полученные разведкой, подтвердили намерение германской военщины в ночь на 22 июня 1941 года начать войну против Советского Союза. Войну на уничтожение всего советского народа.
Все вы читали опубликованные газетой «Правда» выдержки из разработанного нацистскими идеологами плана «Ост», предусматривающего захват советской территории до Урала включительно, уничтожение десятков миллионов советских граждан ради «получения жизненного пространства германской нации». С превращением случайно уцелевших русских, украинцев, белорусов и представителей других народов в рабов германских помещиков. К сожалению, предотвратить войну дипломатическими средствами не удалось, и немецким войскам уже передан кодовый сигнал об ударе по СССР. Около 4 часов ночи по советской территории будет нанесён бомбово-артиллерийский удар, а немецкие войска на всём протяжении границы от Балтийского до Чёрного моря перейдут в наступление.
Наша 49-я Ордена Красного Знамени стрелковая дивизия располагается на острие одного из планируемых ударов, который будет нанесён силами 43-го армейского корпуса немцев на всём протяжении от стыка со 113-й стрелковой дивизией до Волежина. Отразить удар семи вражеских дивизий, которые будут действовать против нас в первые часы войны, мы не сможем, как бы ни старались. Просто в силу объективной реальности: слишком уж велико преимущество нападающих. Да командование армии и не требует от нас этого. Задача нашей дивизии — задержать, сколько это будет возможно, передовые части немцев на рубеже северо-восточного берега реки Буг, осложнить их переправу через водный рубеж, после чего организованно отойти на следующий рубеж обороны, по реке Пульва.
Сразу предупреждаю командиров и политработников: помощи не будет, и расхолаживать личный состав дивизии пустой надеждой на то, что подойдут свежие части, которые и разгромят агрессора, не следует. Каждый командир, каждый красноармеец должен знать, что задача нашей дивизии — дать время тем, кто готовит оборону к востоку от нас, приготовиться к отражению натиска на собственных рубежах. Вымотать передовые части немцев гибкой обороной и, отступив с боями к Беловежской пуще, остатками личного состава усилить рубеж обороны по реке Нарев.
— Смертники, — мрачно буркнул себе под нос кто-то из комбатов.
— А смертники мы или не смертники, зависит только от нас самих, — расслышав реплику, тут же парировал её Лехтерев. — От того, как умело и стойко вы будете держаться на рубежах обороны, насколько правильно маневрировать, выполняя приказы своих командиров.