– Да ладно, Сань, еще и не успели толком начать, – отмахивалась я, – вот приедем в Москву…
– Ну, – к подруге уже приклеилось местное слово-паразит, – ты как хочешь, я завтра кроме кефира, ни-че-го! И ни в какой кабак не пойду.
– Завтра и не получится, завтра у нас поезд в десять вечера.
– Уууу, точно, жаль. Тут прикольно.
Да уж, места оказались и правда, что надо. Да и люди, несмотря на внешнюю отстраненность, радушными. Алена, не слушая возражений, заставила наш стол местными деликатесами – слабосоленой рыбой, маринованными грибами, ржаными пирогами и копченым мясом. Пришлось есть. И много слушать. Хозяйка любила не только выпить, но и поговорить.
Я не стала сообщать ей об убийстве Иры, благо слухи сюда пока не дошли. Сказала лишь, что живем по соседству.
– Сучка, – охотно поддержала тему Алена, – Ее тут все бабы ненавидят до сих пор.
– А есть за что?
– Есть, еще как есть. Тут же город маленький, мягко говоря, все под одним одеялом спят. Уж спи тихонько, не выеживайся. Но Ирка же звезда, все позволено ей. Романы она открыто крутила. Всех мужиков видных перебрала. И всех сама бросала. Побалуется и под зад коленом. Они обратно в семью, к женам, а тем куда деваться? В провинции с приличными мужиками туго. Вот и копили злобу. Да как ей выход дать, когда у стервы такие покровители?
– Тебя тоже коснулось? – строя из себя порядком охмелевшую особу, фамильярно спросила я.
На низком потолке качнулся стилизованный под керосиновую лампу фонарь, на лицо Алены упала тень, заострив его до зловещей ирреальности.
– Меня? Нет, меня не коснулось, – после традиционной паузы ответила она.
Про Галю она отозвалась более сдержанно.
– Шалава, тоже в Москву умотала года три тому назад. Та с Маринкой дружила, потому и тут каталась как сыр в масле, и там ей неплохо живется, Маринка ее протежирует вовсю.
– Маринка – это кто?
– Ну привет! Леди наша первая. Меценатка, богиня, мать Тереза.
Жена первого лица области, судя по всему, была женщиной на все времена. Встречается, правда очень редко, такой типаж. Все людям, все для благо человечества – вот их девиз. Какой-то подлый червь сомнения не дает мне поверить этому всецело, но это уже отдельная история. Таких женщин, пусть даже их благотворительная энергия всегда чуть показная, есть за что уважать. Они способны сдвинуть горы и повернуть вспять реки, чтобы воплотить в жизнь очередной проект. И как правило, все это пусть и не без рекламы, но с пользой для дела. Марина успевала опекать детские дома, центры реабилитации ветеранов, монастыри, собачьи питомники, устанавливать дружественные связи с зарубежными странами и толпами отправлять студентов по обмену в лучшие учебные заведения Европы. Но главной ее страстью было искусство. Любой, самый завалящий художник легко мой рассчитывать на ее покровительство. Самая безголосая певичка могла быть уверена – и ей Марина уделит толику своего тепла.
– А что, главный ваш, он и правда такой семейный? Прямо ни-ни? – допытывалась я у Алены.
– Ну. Тут железно. Да ты видала бы Маринку! Такая баба, пальцем раздавит, если мужик хоть рыпнется. Не, тут ему ловить нечего. Она сама из вепсов, говорят по женской линии у нее в семье сильные таланты ко всякому колдовству. Думаю, просто присушила мужика так, что ему и самому никуда не хотелось.
– Вепсы? А это кто? – подала голос Санька, – секта что ли?
– Молчи, деревня, – пихнула я ее под столом ногой, – это народность такая, вымирающая.
– А насчет присушить, – снова вклинилась Санька, – это что ли серьезно?
– Вы сомневаетесь? – Алена окинула ее снисходительным взглядом.
– Да как-то… – замялась Александра.
– Напрасно. Это я по поводу «как-то». Вы материалистка? Стоите на твердых коммунистических позициях?
– Да нет, я за демократию, да Насть?
– Никогда у вас в жизни не было такой ситуации, что дважды-два, как ни считай, получается пять?
– Это вы о чем? Я менеджер, мне нельзя, чтобы дважды-два пять.
– Меееенеджер? – переспросила Алена таким тоном, как если бы уточняла, в каком именно борделе Санька служит, – оно и видно. Да вы не обижайтесь на меня, я уже сильно пьяная. Но вот что я вам скажу, милые девушки. Вы еще молоды, все в жизни у вас еще спереди. Поверьте старшей подруге, я говорю об этом из самых лучших побуждений, у вас в жизни непременно будут ситуации, в которых считать, прикидывать, планировать бессмысленно. Вы просчитаете все, а почему провал – не поймете. Иногда самые очевидные прогнозы не сбываются, самые простые задачи не поддаются решению. Потому что кто-то там сверху, или снизу против. И все, вы упретесь лбом в стену. И что делать?
– Что?
– Что угодно, он не множить два на два. Природа мать не признает арифметику. Вот Ирка, она это очень хорошо понимала всегда. Жаль, что так плохо кончила.
– О чем это вы? – насторожилась я.
– Да полно вам. А то я не знаю, что она умерла. Будете тут мне вокруг да около ходить. Хотите знать, почему она умерла? Да и Галину за собой потянула?
– Почему?
– А потому. По молодости они дружили втроем – Маринка, Ирка и Галька. Маринка за главную, Ирка по правую руку, Галочка по левую. Было у них что-то вроде игры, считали себя добрыми волшебницами. Общественное мнение в грош не ставили, свой кодекс у них был. Но Ирке с Галькой довольно быстро надоело, а Мариночка наша и по сей день из образа не вышла. Они от зла пострадали, но виноваты в этом сами, сами… Поэтому не надо тут искать виноватых, нии надооо!
Сколько мы не тормошили Алену, больше ни одного вразумительного слова она не сказала. Забегая вперед, скажу – на следующий день ее уже не было в городе. Рано утром Алена уехала в Питер, а оттуда вылетела в Швейцарию. Такова была воля ее влиятельного в здешних кругах супруга. По информации Алика Коровина, в Швейцарию Алена наезжала регулярно – лечить некрепкую психику. Из сказанного следовало сделать правильный вывод и не принимать вчерашний бред всерьез.
В гостиницу мы пришли благостные и уставшие. Свалились без задних ног и спали так крепко, что Гришка, звонивший мне по его словам чуть ли не всю ночь, пробился только к девяти часам.
– Померла маменька то, – огорченно сказал он.
– Ой, Гриш… как же это? Да ты что? Вера Петровна такая здоровая на вид была.
– Типун тебя на язык, чтоб тебе… – заругался Гришка, – маменька твоего Генриха скончалась.
– Когда?
– Давно. Года полтора тому назад.
– Все ясно. Теперь мне все ясно. Приеду, тогда уж будем руки ему крутить. Да, Гриш?
– Да, Насть. Ты Леше позвони, о чем-то он срочно хотел с тобой поговорить.
– Да, да, я понял, что это ты, – сонным голосом ответил Лешка на мое радостное приветствие.
– Лешь, ты что звонил то?
– Да не знаю, Насть, имеет ли смысл говорить. Что-то я устал от всей этой чертовщины. Тошно мне уже.
– Лешь, а как же быть то? Надо ведь все прояснить. Мне тут открылись новые подробности.
– Мне тоже.
– Да? А что такое?
– Или ты, Настя, гениальная актриса, или я не знаю… Кто такой Антон?
О господи, только этого еще не хватало. Это же была просто шалость! Просто попытка отвлечься! Я же просто хотела выслушать пару другую комплиментов. Ну почему за все я должна платить такой дорогой ценой?
– Антон? Это просто знакомый. Шапочный. Мы с ним ужинали недавно.
– Да, конечно, это я уже понял. После ужина кинулись в объятья друг друга, не успев поймать машину. Все остальное, я так понимаю, по уже известному сценарию? Насть, может, ты все-таки прекратишь мне врать?
– Что остальное? Лешь, ничего остального не было! Этот придурок напился, пытался приставать, но я его в три секунды отшила. Леш, ну как ты можешь? А?
– Прекрати истерику. Прекрати делать из меня дурака!
– Ну конечно, я не могу делать из тебя дурака, только из меня можно делать дуру. Верить любой фигне, которую скажут. Я и досуг одиноким мужчинам скрашиваю, и с кем попало сплю.
– Все, хватит. Поговорим об этом как-нибудь после.