– В каком смысле?
– Да в самом прямом. Анонимку на меня в бюро комсомольское написали. Потом украденный кошелек в сумку подкинули. Только и спасло, что отпечатков пальцев моих не нашли. Потом письма Лешке приходили грязные про меня. Я же ему ни о чем таком из своего прошлого не рассказывала, а тут постарался кто-то. Все детали про меня и про того мужчину выложили. Чуть мы не расстались тогда с Алексеем.
– Может, это тот мужчина постарался?
– Нет, он не старался. Он же семейный был, мы с ним по его инициативе расстались. С чего же ему стараться? С какой стати?
– Действительно.
– В общем, длилось это все плоть до свадьбы. А потом стихло. А потом опять началось. Опять письма пошли какие-то, звонки… Звонят и молчат в трубку. Лешка, думал, что мне звонили, бесился, весь на нервах. Потом ему письма слать перестали, мне начали – про него. Надоело все так, что я плюнула, да и свалила по быстрому. Не из-за писем конечно. У меня как раз роман на стороне начался. Серьезный. Но я все тянула, а тут момент такой подходящий, ну и воспользовалась.
– И что?
– И ничего. Больше ничего интересного тебе не скажу, – Алина внимательно уставилась на часы, давая мне понять, что теперь то уж мне точно пора. Кофе она, кстати, так и не налила.
Интересно, зачем она все это придумала? Импровизация или домашняя заготовка? Я точно знала, что ничего подобного в их с Лешкой совместной биографии не было. И дело не в том, что он непременно рассказал бы мне о таком эпизоде, точнее о цепи эпизодов. Дело в том, что если бы Алинины сказки были былью, Лешка никогда бы не повел себя так, получив нелепый фотомонтаж и дурацкие пасквили в мой адрес. В одну воронку бомба дважды не падает.
Интересно, как Лешку угораздило на ней жениться? Правда, когда он повел свою возлюбленную под венец, ему едва исполнилось двадцать лет. Мозги в принятии решения наверняка играли не такую уж решающую роль. И все же обидно за него. И еще, со стороны Алины исходила совершенно определенная угроза, опасность, пахнущая кардамоном и подгорелой кофейной гущей.
Ладушка моя, словно заразившись от меня упадническим настроением, принялась капризничать. Как я ее не уговаривала, она намертво застыла на бойком перекрестке и чего я только не наслушалась, пока ждала эвакуатор. Сопровождая машину на стоянку, вспомнила вдруг, что мы с Гришкой как-то совершенно упустили из виду Лешкин меганчик. Его уже давно следовало проверить!
– Вот мы кретины тупоголовые, – выговаривала я, приехав домов и застав там Гришку, обложенного ворохом бумаг. Пора переселять ко мне и Лизавету. А то чего ж она одна в офисе скучает?
– Попрошу не обобщать, – недовольно скривился Гришка, – насчет машины я уже договорился.
Реношка сиротливо стояла на задворках милицейской стоянки. Ее уже успел покрыть тонкий слой грязи, а чья то хулиганистая рука вывела на капоте незамысловатое слово из трех букв.
В салоне все еще пахло Лешкой, его туалетной водой от Кензо, кожаными штучками, до которых он был падок, газетами и журналами. Немного сбивал с толка еле заметный запах пряностей, я даже специально обнюхала сиденья и пошарила рукой по полу – не завалялся ли там кусочек ароматной коричной коры. Но рука нащупала лишь маленький круглый предмет. Это была дамская пуговичка. Очень кокетливая, скорее всего, от нарядной блузки или от вечернего платья – крошечное серебряное яблочко, чуть подпорченное червячком ржавчины. Я потерла яблочко, и оно матово заблестело. Красивая штучка, такие не пришивают к повседневным нарядам. Интересно, откуда оно в машине? Лешка ездил с кем-то на светский раут? Или в театр? Я об этом ничего не знала.
– Гриш, а может правда он меня бросил, – скуксилась я. С настроением последнее время творилось что-то невообразимое. Меня кидало от бешеной активности к полному бессилию. Я была совершенно не в себе.
– Так, Настасья, – скомандовал Гришка, – утерла сопли, построилась в ряд и строго в ногу пошла отсюда. Иди покури, а я пока тут …поработаю.
– С кем в ногу, Гриш?
– Со своей собственной тенью! Да не сбивайся с ритма. Вперед, – и он слегка подтолкнул меня в спину.
Пока я курила, Гришка копошился в меганчике. Минут через десять вылез, взъерошенный и довольный.
– Ничего подозрительного, – радостно признался он, – только вот кто такой Антон? Тебе не кажется, что как и Аркадий, он слишком часто мелькает на нашем горизонте?
– Антон?… Письмо было от Антона… Еще так звали того прилипалу.
– Да помню я. А как ты думаешь, нет ли нам смысла поговорить с этим Антоном?
– С чего ты вдруг про него вспомнил? А возможности нет. Я его телефона не знаю, он мне его не оставил.
– А это что? – спросил Гришка и протянул мне визитку.
«Антон Спесивцев, – было написано витиеватыми золотистыми буквами по молочно белому полю, – специалист по связям с общественностью. Компания „Арон“. Но мой знакомый был менеджером по поставкам!
И все-таки именно его голос, голос фальшивого Ричарда Гира, смазливого красавчика Антона, услышала я, набрав положенный номер. Вот так дела. Хвостик разгадки буквально бил меня по рукам. Оставалось изловчиться и схватить его покрепче.
Принаряженная, тщательно причесанная, я заявилась прямиком в офис компании «Арон». Выяснять отношения по телефону, как справедливо рассудил Гришка, только пугать дичь с насиженного места. Огромный особняк, который занимала фирма, навел меня на мысль, что здесь собрались серьезные люди. Занимались здесь строительными работами. А также дизайнерскими, реставрационными и прочими, прочими. Короче, всем, что так или иначе было связано с недвижимостью. Об этом мне поведал охранник Николай, пока я ждала обещанный пропуск.
Для того, чтобы проникнуть в контору, пришлось представиться потенциальным покупателем – в одном из подразделений «Арона» занимались непосредственно продажами квартир частным лицам. Велико же было мое изумление, когда я узнала все от того же словоохотливого Николая, что «Арон» принадлежит тому самому петровскому олигарху.
– Да вон его машина стоит, – кивнул Николай на черный мерседес, лоснящийся на солнце, – крутая тачка, да и хозяин крут. У нас одна из самых серьезный строительных контр в Москве.
Видимо, охранникам здесь приплачивали за рекламу. Впрочем, понять, что «Арон» процветает, большого труда не составляло. Дизайн холла поразил бы и самое смелое воображение. Здесь было все, что время от времени мелькает в глянцевых архитектурных журналах – и стеклянные лестницы, и живописные, в полстены, мозаичные панно, и хрустальные люстры, и фонтаны с подсветкой. Настоящая ярмарка тщеславия. Благополучно миновав второй этаж, где располагалось агентство по торговле свежеиспеченными, то есть свежепостроенными, квартирами, поднялась выше. Мне нужен был кабинет 509. Скромная табличка на двери подтвердила, что я попала по адресу, именно здесь влачит скромное существование московский клерк Антон Спесивцев, специалист по связям с общественностью. Еще какой специалист! В этом я убедилась на собственной опыте.
Сказать, что Антон удивился, значит нагло цензурировать действительность. У Антона буквально отвисла челюсть, когда он увидел, как я смело переступаю порог его девственно чистого, стерильно холодного кабинета. Понтовый лэп топ марки Макинтош на светлом деревянном столе, множество красивых кожаных папок, разбросанных тут и там, эргономичное кресло с откинутой назад спинкой – просто иллюстрация к пособию « Как сделать карьеру». Когда я вошла, Антон что-то сосредоточенно рассматривал на потолке. Должно быть сбежавшую мысль.
– Ты? – сорвавшимся голосом спросил он и надолго замер в странной скрюченной позе.
– А ты кого ждал?
Я по-хозяйски разгребла с дивана нагромождение папок, и нагло уселось, заложив ногу на ногу. Помолчали немного.
– Что, даже кофе не предложишь, – мне надоело смотреть на остолбеневшего парня, и я сама включила стоявшую на журнальном столике кофеварку. Она тут же простуженно забормотала и принялась выплевывать в подставленную кружку порции жиденького кофе.