– Анют, я наберу, – поспешила успокоить нервничающую подругу. Бить по попе никто не станет, а это было бы меньшее из зол. За мою выходку обязательно последует наказание, и оно будет жестче любого физического.
– Позвонил уже моим братьям, отчитался? – как только отъехали от Анькиного дома. При ней ругаться не хотелось. Я давно усвоила, что воевать с такими мужчинами нужно наедине. Оскорблений при свидетелях не терпят.
Он смотрел на мои ноги. Короткое платье задралось, открывая кромку чулок. Взгляд тяжелый, острый. Заставляет кожу гореть в том месте, где задерживается. Одернуть бы надо, но то ли руки ослабели и не слушаются, то ли я специально продолжаю провоцировать.
– Меня пытаешься обвинить? – голос глубокий, бархатный. Вызывает непонятную дрожь в теле. – А я ведь просил тебя быть послушной девочкой, – слышится в голосе насмешка, хотя внешне никак себя не выдает.
Получается, он обо всем знал и просто играл. Ждал финального аккорда, чтобы грубо его оборвать.
Амир что-то недовольно произносит под нос, увидев, что впереди большая пробка. Мы стоим уже минут двадцать. Чувствую на себе его взгляд. Удивительно, как кружево чулок еще не вспыхнуло.
– Долго еще пялиться будешь? – не скрывая насмешки.
– А ты не предлагай себя, чтобы не смотрел, – чистое, ничем не прикрытое оскорбление.
– Да ты… – от ярости серое вещество в мозгах закоротило, я замахнулась, чтобы дать пощечину. Выплеснуть на него то унижение, которое он заставил испытывать. Играючи перехватил мою ладонь и дернул к себе. Распласталась на каменной груди. Даже подумать ни о чем не успела, как его губы впились в мои…
Глава 3
Карина
– Карин, ну ты где? – бурчала Анька в трубку. – На улице мороз, если ты не заметила.
– Подъезжаю, через две минуты буду.
– Ты это мне уже говорила, – поворчав еще немного, подруга сбросила вызов.
Вернувшись вчера домой, я почему-то сразу вырубилась и проснулась под будильник. Неужели из-за стресса? А как же подумать, пострадать? Позвонить лучшей подруге и перетереть кости всем мужикам? Не то чтобы я очень расстроилась из-за сорванной свадьбы, но и не сказать, что вмешательство Амира оставило меня равнодушной. Да и Макс разочаровал, хотя я и старалась его понять. Я же вчера только о том и думала, что как только останусь одна, позвоню Аньке. Ага, позвонила. Утром. И полчаса убеждала взволнованную подругу, что я просто заснула. Никто меня не линчевал.
В университет вновь повез Амир. Выйдя во двор и не увидев машины Димыча, сопя под нос, потопала к воротам. Буркнув приветствие, села назад. Крутая магнитола, как всегда, молчала, но сегодня я лучше подготовилась – сунула наушники в уши и открыла читалку в приложении.
Я не смотрела на Амира, но ощущала на себе его взгляд. Какое-то знакомое чувство щекотало под ребрами, но я не могла понять, откуда это ощущение. Не замечала на себе его взгляда. Я бы так или иначе обратила внимание. Но распахнутое пальто, открывающее ноги, я все-таки поправила. Неуютно стало в короткой юбке, хотя из-за плотных колгот не видно ни грамма тела.
– Вечером прилетают твои братья, – как только машина остановилась, сухо произнес Амир. Постаралась ничем не выдать, что новость меня расстроила.
Спрашивается, чего рванули обратно в Москву? Свадьбу их цербер расстроил. Отдыхали бы себе дальше. Я надеялась, что у меня будет еще несколько дней в запасе, чтобы подготовиться морально к взбучке. В любом случае ее не избежать, но за пару-тройку дней братья могли сменить гнев на милость.
Покинув салон, захлопнула дверь и поплыла к Аньке, которая стояла у входа и пританцовывала. Дорожки расчистили ночью, но снега опять намело. Под пышной подушкой образовался лед. Я старалась идти ровно, но чувствовала себя коровой на льду, у которой расползаются ноги. С какой головой надела сапоги на высоком тонком каблуке? Перед кем красоваться? Макс теперь стопудово во френдзоне застрянет.
Ноги в какой-то момент поехали, остановить это движение было невозможно. Доля секунды, чтобы упасть красиво и ничего не сломать. Красиво не получилось… Сломать ничего не сломала, но задницу отбила.
– Каринка, ты чего? – подскочила Анюта. – Поднимайся давай.
Тянет меня за руку, а у самой ноги в стороны разъезжаются.
От злости лицо горит. Пацаны мимо проходят, ржут. Ни один руку помощи не протянул. На них плевать. Злит Амир, который еще не отъехал и наверняка все видел. В доказательство этот плохой человек поморгал фарами. Зачем я только обернулась?