Усадив Джинни в кресло, я поднял вверх руки. Хейм вошел в комнату и ногой захлопнул за собой дверь.
— Наконец-то я вас поймал, — сказал капитан, ткнув меня пистолетом в грудь. — Прежде чем умереть, Рикка успел сказать, что это вы его убили. Вы становитесь опаснее бешеной собаки, Фаррар!
Джинни вскрикнула от ужаса.
— Но, послушайте… — начал было я, однако Хейм перебил:
— У меня есть доказательства, что вы убили Рейзнера и жену Вертхама. Потом настала очередь Рикка. Встаньте-ка лицом к стене.
Было ясно, что капитан намеревается делать. Это читалось на его лице. Он не мог допустить, чтобы я попал в руки правосудия. Слишком много мне было о нем известно. Проще всего всадить пулю в спину, как оказавшему сопротивление полиции. Я взглянул на Джинни. Она побелела, словно мертвец.
Хейм заметил мой взгляд.
— А вы тоже, — обратился он к Джинни, — встаньте лицом к стене рядом с ним!
Ее тоже ожидает моя участь, это бесспорно. Никаких свидетелей!
— Подождите, Хейм! — воскликнул я. — Может, сумеем договориться?
— Не может быть и речи об этом! — прорычал он.
— И тем не менее нам придется договориться. У меня половина резерва казино, двести пятьдесят тысяч долларов!
Мои слова произвели надлежащий эффект. Хейм сломался.
— Бесполезно блефовать, Фаррар, — произнес он скрипучим голосом. — Пустая болтовня не поможет вам спасти шкуру.
— Отпустите нас обоих, и я поделюсь с вами. У меня двести пятьдесят тысяч долларов наличными!
— Где монета?
— В таком месте, куда вам ни за что не добраться без моей помощи. Это наличные, Хейм, живые деньги! Единственное, что я требую взамен, так это три часа форы. Согласны?
— Я не вступлю в соглашение с таким типом, как вы, пока не увижу монету своими глазами.
— Прекрасно, но поклянитесь, что отпустите нас, как только получите деньги.
Хейм рассмеялся.
— Не вам ставить условия. Я заберу все, Фаррар, а вам предоставлю час, чтобы смыться.
— Нет! Могу вам дать две сотни кусков, не больше. Как-никак я тоже имею право на что-то. Без гроша в кармане нам некуда идти. И три часа свободы!
Капитан ухмылялся.
— Я заберу все или всажу вам по пуле, а уж потом подсуечусь, чтобы найти монету. Выбирайте!
— Оставь мне хоть пять кусков, — канючил я, делая вид, будто совсем в панике. — Иначе мне просто не на что будет отсюда уехать.
— Там посмотрим, — ответил Хейм, ухмыляясь. — Где деньги?
Я понимал, что он пристрелит нас тут же, как только получит деньги. Меня снова вынуждали убивать.
— Думаете, я настолько глуп, чтобы вам все так и выложить? Что вам помешает пришить меня, когда узнаете, где монета?
— Хорошо. Что же вы предлагаете?
— Пусть она пойдет за деньгами и принесет их сюда.
— А если не вернется?
— Вернется. Она меня любит. И ей не все равно, прикончите вы меня или нет.
В течение всей этой дискуссии Джинни не сводила с меня глаз, но, когда я обратился к ней, отвернулась.
— Пойди возьми деньги, — сказал я и протянул ей ключи от автомашины. — Машина за домом.
Джинни плотнее забилась в кресло и бросила на меня взгляд, от которого мне стало не по себе.
— Джинни! Умоляю тебя, делай, что я прошу. Это единственная возможность выкрутиться. Возьми деньги, и все уладится.
— Нет, — возразила она. — Ведь эти деньги ты украл, не так ли?
— Они мои, Джинни, мне удалось их заработать, — с отчаянием ответил я. — Сейчас просто не могу тебе всего объяснить.
— Разумеется, он их украл! — обрезал Хейм. — Это деньги казино.
— О! Джонни! Как ты только мог! — воскликнула Джинни, ломая руки. — Ты врал мне с самого начала. Когда я убедилась, что ты не приедешь в Майами, то позвонила в общество по страхованию, о котором ты говорил, а там мне ответили, что Джонни Фаррар никогда у них не работал. С первой нашей встречи ты только и делал, что врал. — Она стукнула кулаком по ручке кресла. — Я не позволю тебе втягивать меня в свои грязные махинации. И не говори мне о любви!
Меня словно холодной водой окатили.
— Как ты не понимаешь, что этот тип прикончит нас обоих, если ты не пойдешь за деньгами! Возьми ключи и отправляйся!
— Ну нет! — решил Хейм. — Раз так, пусть сидит тут и не рыпается. Начнем все сначала.
Через полуоткрытую дверь кухни я заметил кошку, она направлялась к нам.
— В таком случае позвольте мне сходить. Она для меня — все. Я вернусь, можете поверить!
— Никакая женщина на свете не стоит двухсот пятидесяти тысяч долларов. Пойдемте вместе!