- То-то, - с укоризной сказал домовой неизвестному хулигану. - У нас такие номера не проходят, - и погрозил ему пальцем.
Больше никаких нарушений в коридоре он не заметил и зашел в крайний класс, 3-й "А". Класс блестел чистыми окнами, на подоконниках ничего не валялось, парты были протерты. Никодим уже собрался выйти, как вдруг увидел в левом углу, что находился невдалеке от окна, паутину. Домовой хорошо помнил, что вчера утром здесь был совершенно чистый угол, а сейчас паутина. И, серенький паучишка застыл на ней. Тот самый паучишка, которого Никодим два дня тому назад встретил в кабинете по труду и велел отправляться в подвал. А он, оказывается, сюда забрался, фокусник. И уже сеть сплел.
- Ты чего это, шестиглазый делаешь! - Никодим потянулся за очками, но вспомнил, что такую малявку, как паука, он в очках вовсе не увидит, и оставил очки в покое. - Альпинист-самоучка! Ткач на мою голову вырос. Технику безопасности не соблюдаешь. Это же 3-й "А", сплошные юннаты. Энтузиасты. Если они тебя увидят, сразу в коробку из-под спичек попадешь. А и не увидят, тоже не лучше: придет тетя Фрося, махнет шваброй, где тогда тебя искать?
Паучишка замер, опустил все шесть красненьких глазок и молчал. Раз попался, ничего другого ему не оставалось. Признаваться, что не прав ему не хотелось, а возразить домовому он не мог.
- О себе ты не думаешь, никакого у тебя инстинкта самосохранения нет, горе ты мое...
Паучок молчал.
А о детях ты подумал!?
Паучок, когда плел здесь паутину, думал о мухах.
- Забыл, что здесь дети учатся, - продолжал воспитывать его домовой. - Им что, учителя слушать, знания получать, или на твою паутину любоваться!? Я тебе говорил, чтобы ты со своей паутиной в подвале устраивался. Даже место показывал.
Ублажить домового можно было только одним способом - признать свою вину, и шестиглазый покраснел. Этот прием он уже несколько раз использовал, действовало безотказно.
- То-то, - Никодим был отходчив. - Отправляйся в подвал, и чтобы больше я такого безобразия не видел.
Шестиглазый рванул, как муха от стрекозы, и сразу скрылся в щели, под подоконником, которую присмотрел заранее, на случай какого-нибудь осложнения.
Никодим пошел дальше. Конечно, в 4-м "Б" вся доска была измалевана рожицами. А что еще можно ожидать от 4-го "Б". Художники! У них доска всегда так разрисована, что смотреть не хочется. Вечная история. Никодим взял тряпку и вытер доску дочиста. В 1-м "А" на полу валялась чья-то шапка. Тоже нормально, в 1-м "А" на полу всегда валяется что-то. Домовой подобрал шапку и положил на стол учительницы.
А потом Никодим встретил школьного кота Филидора. Филидор, как и домовой, служил здесь со дня основания школы. Когда открывали школу его, по человеческому обычаю, впустили в здание первым, и только вслед за ним вошел сам директор. Кот этим невыносимо гордился. Он был крупным, серым, с седыми усами и выглядел не менее солидно, чем сам Никодим. Но, по своему положению, подчинялся домовому.
- Здравствуй, Филидор. Какая приятная встреча!
Никодим вынул очки и поместил их на нос. Такое крупное существо, как кот Филидор он и в очках мог рассмотреть.
Кот сразу понял, что домовой чем-то недоволен.
- Гуля-аешь?.. - Никодим произнес это "Гуля-аешь" так, как будто обвинил кота в том, что тот вылакал все приготовленное первоклассникам на завтрак молоко.
Филидор был уверен, что никакой вины за ним нет. Молоко он не трогал, и даже в столовую этим утром не заходил. Но по тону домового понял, что тот сейчас начнет придираться.
- Не то, чтобы гуляю, но, вот, иду значит... - довольно неопределенно заявил он.
Никодим сдвинул очки так, чтобы видеть кота поверх них. Филидор смотрел на домового спокойно, совершенно невинными глазами. Но кончик хвоста все время вилял: то вправо, то влево, выдавая беспокойство хозяина.
- Это хорошо, что идешь. Всякое движение, Филидор, полезно для здоровья. Все великие путешественники, которые не погибли, дожили до глубокой старости. А скажи ты мне, кто из нас должен мышей ловить? Ты или я?
"Эге, - сообразил Филидор. - Значит, он увидел карту... - И тут же подумал, - а, может быть, и не заметил, может быть, он о чем-то другом..."
- Конечно я. Какой может быть вопрос... - прикинулся он, что не понимает, о чем ведет разговор домовой.
- И я так думаю, - согласился Никодим. - Вот меня и интересует, где ты ходил, когда мыши политическую карту полушарий погрызли?
- Неужели карту полушарий? - Филидор постарался сделать вид, будто ничего об этом не знает. - Всю?!
- Всю не всю, а восточного полушария теперь нет. Без Америк остались: ни Северной, ни Южной. И острова Ямайка нет.
Чихать хотел Филидор на остров Ямайку. И на обе Америки тоже. Но говорить об этом, разумеется, не стал. Более того, он сокрушенно покачал головой, показывая, что его очень огорчила потеря сразу двух Америк и острова Ямайка в придачу. Домовой не поверил.
- Ты как думаешь, почему мыши сожрали Восточное полушарие?
- Так ведь понятно... - Филидор энергично почесал лапкой за правым ухом. - Оно же отклеилось. А они его клейстером... Надо было чем-то синтетическим, а они клейстером. Они бы еще салом намазали. Мыши бы им спасибо сказали.
- А хоть бы и салом! Но за борьбу с грызунами в школе отвечаешь ты и мышей до географических карт допускать не должен.
Филидор мог бы сказать, что школа большая и за всеми классами он уследить не может. Но промолчал, потому что понимал: за всеми присматривать и не надо. А кабинет географии, любимое место домового, следует оберегать.
- Так вот, слушай меня. С этого времени берешь кабинет географии под персональный контроль. Будешь там ночевать. И каждое утро станешь докладывать.
- Навсегда, что ли!? - возмутился Филидор, любимым местом которого, был кабинет труда. Спал он там, на горке теплых лоскутов, которые в изобилии оставались после занятий кружка "Умелые ручки". А после "Юных кулинаров" всегда можно было перекусить чем-нибудь вкусненьким. Ему совершенно не хотелось перебираться в кабинет географии, где только мыши и могли кормиться.
- Не навсегда, а пока не поймаешь трех мышей. Нельзя допускать, чтобы они уничтожали Америку.
- А если это только одна мышь?
- Одна!.. За ночь, всего Восточного полушария, как не бывало. А ты - одна. Ты еще скажешь, что там цунами пронесся.
Филидор, хоть и был школьным котом, а что такое цунами не знал. Но понял - это что-то очень нехорошее.
- На цунами сваливать не стану, но эти Америки, что на клейстере держатся, за ночь и одна мышь сгрызет, - уверенно заявил Филидор. - Ручаюсь. Мы, коты, эту нахальную породу лучше других знаем.
- А ты не пререкайся, - осадил его Никодим. - Раз ты кот, то должен обеспечить неприкосновенность учебных пособий и в том числе географических материков. Вот и отправляйся на дежурство.
Филидор знал, что спорить с Никодимом дело пустое. Он пожал плечами, повернулся, высоко поднял хвост и с достоинством двинулся в сторону кабинета географии.
Глава пятая.
Трое бывалых леших сидели у входа в землянку. Над ними раскинул лапы большой развесистый дуб. Его могучие ветви и густая крона как шатер накрывали почти всю поляну перед землянкой и саму землянку. Сколько лет этому дубу никто не знал. Кажется, он всегда был здесь, таким же громадным. Даже самые старые лешие не видели его молодым. А под дубом лежали друг против друга два могучих, в полтора обхвата, бревна, ошкуренных когда-то до белизны, и потемневших от времени. На них всегда и усаживались лешие, когда приходили к Ставру.
- Сколько обитаем здесь, ни разу о таком не слышал, - недоумевал Могута. - Не может такого быть.
- А ты еще раз глянь, - сунул ему в руки вершинку березки Ставр.
Могута взял вершинку, повертел ее, провел рукой по молодым листьям, пощупал излом и вздохнул. Вздох получился тяжелым, длинным и настолько обстоятельным, что вялые листья на обломке березки зашевелились. Таким уж могучим лешим был Могута. Широкие плечи - как кряжи, грудная клетка -- словно ствол столетнего дерева - не обхватишь, сильные руки - как сучья у дуба и росточком не мал. А поверх всего: круглая кудлатая голова с лохматой бородой, широким ртом, крупным носом и большими зелеными как лес глазами. Одно слово - Могута, лучше такую громадину и не назовешь.