Вот оно, наконец, дерево лингко. Невысокое, чуть повыше самого Ставра. Обыкновенное молодое деревце, только кора у него непривычного цвета - красная. И листья тонкие, длинные, розоватого цвета с нежными голубыми прожилками. Так и веет от дерева свежестью и молодостью. Но вовсе оно не молоденькое. Постарше самого хозяина Леса. Ставр за многие годы, что жил здесь, хоть лешие стареют очень медленно, основательно сдал: и походка у него стала тяжелей, и видел уже не так хорошо, как раньше, и волосы у него, из зеленоватых, стали почти белыми. А дерево лингко все еще тоненькое и молоденькое, точно такое же, как в тот первый день, когда Ставр впервые увидел его. Лешему показалось, что дереву тоже грустно и оно смотрит на него с любовью и сожалением И, что лингко, так же не хочет с ним расстаться, как не хочет расстаться с Заповедным Лесом сам Ставр.
Луна светила во всю, почти полный круг висел на усыпанном звездами темном небе, только самого краешка, маленькой краюшки, у ночного светила пока не хватало. Еще немного и наступит полнолуние. И на всю ночь Лес станет открытым. Кто хочет, сможет войти, кто хочет, сможет выйти и вынести из Леса все, что ему надо. Даже зерна лингко.
- Темно же еще, - пожаловался, любивший поспать, Бурята. - Даже и не утро, ночь еще.
- Лесу все одно, что ночь, что день, а для нас сейчас ни дня, ни ночи нет, одни заботы. Поднимайтесь, - не пожалел племянников Ставр. - Пойдемте, посмотрим, что из ваших ловушек получилось.
Пришлось молодым лешим вставать. Гудим собрался быстро. А Бурята в таком серьезном деле торопиться не мог. Вначале он полежал, едва-едва приоткрыв веки: пусть Ставр видит, что он не спит и не придирается. Потом сел на нары, опустил ноги на пол, отчаянно зевнул и бессмысленно уставился куда-то вдаль, в пустоту, приходил в себя. Не мог он сразу переходить из одного состояния в другое.
- Просыпайся, лежебока, - привычно, как дома, подстегнул его Гудим.
Бурята ничего не ответил, будто и не слышал брата. Он опять сладко зевнул, потянулся, вздохнул, потряс головой и вроде бы очнулся. А очнувшись огляделся, увидел ожидающего его дядю и стал собираться. Но и собирался он так же неторопливо. Натянул брюки, навернул онучу на левую ногу, подумал немного, потом навернул на правую. Внимательно осмотрев свою работу, занялся завязками лаптей. Управившись с ними, Бурята снова протяжно зевнул и застыл.
- Шевелись, - напомнил ему брат.
- Ага, - отозвался Бурята и стал шевелиться. Он поднял с лавки свою просторную серую куртку, не одевая в рукава, накинул ее на плечи. И снова застыл возле нар, по-прежнему ни на кого не глядя. И непонятно было, проснулся он все-таки, или все еще спит. Подняли, мол, молодого лешего, заставили одеться, а разбудить все еще не разбудили.
- Готов?! - рявкнул, не привыкший, чтобы так долго собирались, Ставр.
От этого окрика Бурята, кажется, окончательно проснулся. Во всяком случае, он снова зашевелился, и глаза его приняли почти осмысленное выражение.
- Готов, - сообщил он недовольно. - Я давно готов, не знаю, чего вы ждете.
- Тебя и ждем, - так же сердито ответил ему Ставр. - Пошли. Лес давно уже проснулся.
Не оглядываясь на племянников, старый леший двинулся к выходу из землянки.
Шли быстро. Впереди широко шагал Ставр. Не терпелось ему быстрей добраться до места где спрятаны зерна и убедиться. Вот, только, в чем леший хотел убедиться, он и сам не знал. Больше всего он сейчас жалел, что отдал братьям оставшиеся зерна и торопился забрать их.
- Пришли, - остановился, наконец, Ставр возле двойного дуба. Посмотрел подозрительно на дерево: что оно лешим готовит, и вздохнул. - Кто полезет?
- Я, - опередил брата Бурята, который к этому времени окончательно проснулся. - Сейчас проверим. Сейчас, дядя, восторжествует истина.
По тому, как молодой леший охотно отозвался и по тону его чувствовалось: он не сомневается, что зерен в дупле нет. А все дядины разговоры о честности Никодима пустое дело, не стоят они выеденного яйца трясогузки.
Хотел Ставр сказать племяннику, что уж больно он прыткий и еще неизвестно, каков будет результат, но промолчал. Гудим тоже промолчал. Но он, в отличии от Буряты, считал, что мешочек с зернами по-прежнему лежит в дупле. И не Никодим украл зерна, а Филипп. Не вынимая правую рук из кармана, он поглаживал пальцами скрепку, которую нашел на песке возле омута.
Бурята неторопливо влез на дерево, поднялся к тому месту где находилось дупло. Он не спешил, потому что выполнял сейчас важную роль. За его действиями наблюдали всего двое леших, да и то родственники, но все равно надо было выглядеть уверенно и солидно, чтобы потом можно было рассказывать: "Влезаю я не торопясь на дерево. А куда торопиться. Дело сделано и осталось только получить результат. А внизу Гудим стоит, и дядя тяжело дышит. Гудим, конечно, понимает, что все, кончились игры. А дядя волнуется..."
Молодой леший поудобней уселся на могучий, покрытый толстой потрескавшейся корой сук и опустил руку в дупло. Ставр и Гудим смотрели не отрываясь. Еще бы, сейчас многое должно было решиться. А Бурята не торопился, обстоятельно обшаривал дупло. Искал он почему-то долго и Ставра начало охватывать нехорошее предчувствие.
- Кажется, ничего нет, - объявил Бурята, не вынимая руку из дупла. - Что и требовалось доказать. Для абсолютной верности сейчас еще раз пройдусь, пошарю в дальних углах.
Какие там дальние углы в дупле?! Повел рукой, вот тебе и все дальние углы.
Наконец Бурята вынул руку. Лицо у него было непроницаемым, каким и должно быть у настоящего сыщика, выполнившего свою нелегкую работу. Чего уж, мол, тут торжествовать. Сказал, что найду преступника, вот и нашел. Обычное дело.
- Нет там ничего, - подвел он окончательный итог своим поискам. - Все ясно, других доказательств не требуется. Такие вот дела, такие коврижки.
- Не может того быть!
Не поверил Ставр, хотя понимал, что если бы лежал мешочек в дупле, Бурята бы непременно нашел его. Просто не мог поверить, что Никодим зерна украл.
- Слезай! - велел он. - Сам посмотрю.
Бурята пожал плечами и едва удержался, чтобы не рассмеяться: чего уж тут проверять, раз нет ничего в дупле, то и Ставр там ничего не найдет. Он легко соскользнул с дерева подошел к брату, незаметно для дяди толкнул его локтем в бок и прошептал, чтобы Ставр не слышал:
- Все! Испекся домовой, его работа.
Гудим только развел руками: раз такое дело, то вынужден, мол, согласиться, что не водяной украл зерна, а домовой. Скрепку, значит, воры не только баннику подбросили, но и водяному.
Ставр не обращал внимания на братьев. Довольно легко для своего возраста он влез на дуб, уселся на тот самый сук, на котором сидел до него Бурята, и сунул руку в дупло.
Он ощупал дно, и даже стенки - пусто. Ни мешочка, ни, даже, единого зернышка. Сам себе не хотел верить и еще раз обшарил дупло. Не было там мешочка с зернами.
- Ничего не понимаю, - только и промолвил старый леший, спускаясь с дерева. Не мог он поверить, что Никодим сделал такое. - Может кто другой забрал.
- Ха! - снисходительно глянул на Ставра Бурята. - Кто же другой мог забрать. Только мы трое знали, что зерна в дупле лежали, да Никодим. Мы, дядя, пользуемся методикой разработанной лучшими криминалистами. Она подвести не может. Не бывает таких преступлений, которые раскрыть нельзя. Уметь надо, - скромно объявил он.
- Ты не расстраивайся, в жизни всякое бывает, - стал успокаивать дядю Гудим, который испугался, как бы тот от сильных переживаний опять не впал в ступор. - Домовой, он ведь не нашего рода-племени. И живет не в Лесу, а в школе. Ему Лес не родной. Может быть, он сам и не взял бы, но кто-то уговорил его или заставил. Тот же Каливар...