Она шла быстрым, радостным шагом. Снег на дороге был неглубокий, но видно было, что по нему сегодня еще никто не проходил. Это показалось Марии Кондратьевне немного странным, но мысли ее были заняты другим, и она отбросила странность, не задумываясь.
Она шла и шла, дорога постепенно сужалась, снег становился все глубже. Сверху тоже посыпалась мелкая мокрая крупа. Женщина взглянула на часы и удивилась: она идет уже почти два часа, не может быть, чтобы не прошла четырех километров, а никаких признаков воинской части и в помине не было, наоборот, место становилось все более глухим и диким.
Где-то сзади послышались приближающиеся шаги. Мария Кондратьевна поставила сумки на снег, решив дождаться человека: если уж он идет по этой дороге, так наверняка туда же, куда она – в ту же часть. Только теперь, поставив сумки и выпрямившись, она поняла, как устала. Неужели она пошла не по той дороге и теперь придется возвращаться?
На дороге появилась коренастая мужская фигура. Слава богу, приближающийся мужчина выглядел прилично, не был похож на того бомжа из электрички, а то сейчас оказаться в лесу, на пустынной дороге, один на один с таким… Подумать страшно!
Мужчина приблизился. Роста он был невысокого, но очень плотный, с длинными сильными руками, а больше Мария Кондратьевна ничего не разглядела.
– Скажите, – обратилась она к встречному бодрым голосом, стараясь преодолеть невольно зародившийся в сердце страх, – скажите, далеко еще до КПП?
– До КПП? – переспросил мужчина, подходя к ней вплотную. – До КПП, говорите? Да уже близко совсем.
Он полез в карман, должно быть, за папиросами, видно, хотел отдохнуть, покурить. Но вместо папирос достал темный продолговатый предмет. Предмет щелкнул в его руках и выпустил узкое, холодно блеснувшее лезвие. Мария Кондратьевна похолодела. Сбывались все ее самые худшие опасения.
– Не надо, – тихо проговорила она, – пожалейте. Я к сыну иду, к Юрочке. Вещей ему теплых, гостинцев… Если вам надо чего, вы возьмите, только не все – чтобы Юрочке тоже осталось. Я его полгода уже не видела… Юрочка служит здесь, сыночек мой. Я одна его растила. А теперь вот ни писем от него, ни свиданий не дают…
Мария Кондратьевна говорила и говорила, пытаясь заговорить смерть, как ее деревенская бабка заговаривала когда-то кровь из порезанного пальца или зубную боль.
Но, взглянув в спокойные, равнодушные глаза мужчины, она поняла, что все напрасно, что ничего сделать она не сможет, что смерть нагнала ее на этой мартовской проселочной дороге…
– С сыном хочешь увидеться? – тихо спросил убийца. – Увидишься. Скоро уже.
Поняв страшный смысл его слов, женщина тихо ахнула, и две дорожки слез побежали по ее щекам…
Убийца взмахнул ножом, и Мария Кондратьевна повалилась на снег. Какое-то время она еще видела черные ели в белом снежном уборе, но вскоре свет померк в ее глазах.
Убийца подтащил ее тело к протекавшему неподалеку ручью и сбросил в черную полынью, потом туда же приволок тяжело набитые сумки – теплые вещи для Юрочки, домашние гостинцы…
Алексей вышел из метро и перевел дух. И хоть на улице шел мелкий дождь со снегом, ему стало легче. В метро, как обычно, было множество распаренных озлобленных людей. Алексея зажали в угол, поручень больно врезался в левый бок, стало трудно дышать. На улице полегчало, Алексей вздохнул медленно и неглубоко – боль прошла. Что ж, надо идти домой. При мысли о том, что он будет давиться три остановки в переполненном трамвае, его затошнило. Он выбрал путь пешком, и ноги сразу промокли в старых ботинках. Да при такой грязи спасли бы только болотные сапоги. Алексей поймал себя на том, что нарочно замедляет шаг, чтобы попасть домой позже. Он стиснул зубы и рванулся вперед. Что, так и шляться под снегом? Еще не хватало воспаление легких подхватить!
Дверь он открыл своим ключом – не хотелось ни с кем сталкиваться в коридоре. Сегодня у него не было сил выслушивать упреки и оскорбления. Но ему не повезло. «Как всегда», – отметил он, горько усмехаясь про себя. Скандал разгорелся до его прихода, и теперь он подоспел как раз вовремя. Они уже сказали друг другу все, что думают, выпустили пар, и настал момент объединиться против нового лица. Так что Алексей оказался очень кстати.
– Что так долго? – хмуро спросила жена, появляясь на пороге.
– А он никогда не торопится, – ехидно вякнула теща из кухни, – еще бы. Ведь не ему обед десять раз подогревать.