— Боже, сколько лишней информации за один вечер, — демонстративно закатываю глаза. — Боюсь огорчить, но я, пожалуй, прерву этот список.
— Пчелка-Пчелка, где же твой медок? — произносит с улыбкой и кладет мне руку между ног.
Ну, это вообще ни в какие ворота! Этот его поступок окончательно выводит меня из себя. Я поднимаю руку и со всего размаху ударяю его той самой ложкой для обуви, которую он мне сам же и дал.
Хлесткий удар приходится прямо по уху мужика. А еще раздается треск. Похоже, ложка-то не выдерживает!
А мужик замирает, хватается рукой за тумбочку рядом со мной и медленно сползает вниз.
Я, наконец, тоже спрыгиваю. Беру рюкзак и быстро шагаю к выходу. Но что-то заставляет меня остановиться. Поворачиваюсь — мужик все еще лежит.
А что, если я убила его?
Тогда тем более надо бежать, Юля! Быстро!
Не могу. Смотрю на лежащее тело и жалко его, что ли?
Ругаю себя, но разворачиваюсь и подхожу.
— Эй, — наклоняюсь и рукой треплю его за щеку.
Голова безвольно поворачивается на бок. Ой, мамочки, а ухо-то какое красное и большое! От удара? Мамочки.
Трогаю ухо. И слышу едва различимый стон.
Живой. Фух.
Можно уйти, значит.
И только собираюсь это сделать, как слышу еще один слабый, но наполненный болью стон.
Сажусь на корточки и рассматриваю «жертву».
Хорошо я его приложила.
— Вы меня слышите? — беру мужика за подбородок и чуть трясу. — Эй! Слышите?
Появляется морщинка на переносице.
Трясу еще немного.
Глаза чуть приоткрываются.
— Где я? — глухой голос и какой-то потерянный взгляд.
— У своей любимой тумбочки, — не сдерживаюсь и мысленно ругаю себя.
— В смысле? — мужик пытается приподняться на локтях и оглядеться. — А почему я на полу?
Ой, как хорошо! Похоже, он нифига не помнит. Класс!
— Вы решили помочь мне достать паспорт, — вру я. — Наклонились и… не знаю, может, у вас голова закружилась? Упали почему-то, — говорю, а сама рукой отпихиваю подальше сломанную ложку для обуви. — Как вы себя чувствуете? — стараюсь выглядеть обеспокоенной.
— Хреново, — у него, все-таки, получается сесть. Но, похоже, силы не до конца вернулись к нему, потому что он так и сидит, склонив голову. Обхватывает ее руками и натыкается на опухшее ухо. — Это что? — проходится по нему пальцами.
— Ударились, — сглатываю. — При падении.
— Погоди, — трясет головой. — А ты что? Ты… — опускает взгляд на свою расстегнутую ширинку. — У нас все было, что ли? Не помню ни хрена.
— Ага! — радостно киваю я. — Все было! Я, вот, как раз домой уже собралась. Оделась, помылась. Вернее, наоборот. Ну, вы поняли.
— А почему я ничего не помню-то? — трет затылок. — Странно. Впервые со мной такое. Секс был, а как будто и не было. Хотя член не стоит. Значит, все же было. Но почему не помню?
Так. Опять пошли ненужные подробности его физиологии. Пора заканчивать.
— Ладно. Пойду я, — говорю с улыбкой.
— Постой. Ну, тебе хоть понравилось? — морщится и мне кажется, что смотрит с недоверием.
— Безумно, — произношу восхищенно.
— Повторим?
— Как-нибудь! — посылаю ему воздушный поцелуй и сбегаю.
14. Денис
— Ну, вот, скажи, Артур, у тебя хоть раз такое было? Что ты трахнулся, но нифига не помнишь? Вроде бы и поимел девчонку, а кайфа в мозгу не сохранилось? — мы сидим с другом у меня дома и допиваем бутылку виски.
— Нет, — уверенно произносит Артур. — Я всегда знаю, кого, когда и даже как я трахнул. Ну, сейчас, конечно такой проблемы вообще не возникает. Потому что я трахаю только одну, — и ржет. — А тебе, может, к врачу обратиться? Ну, там, для памяти таблетки, может? Или это, ахахаха, уколы!
— Куда? — удивленно смотрю на него, остановив руку со стаканом у самого рта.
— Ну как куда? В то место, которое не помнишь! Ахахахаха! Ай! — кричит, получив тычок в бок. — Слушай, а с ухом-то что? — вглядывается в мое все еще опухшее бордовое ухо.
— Да, блять, упал как-то. Неудачно, — трогаю ухо. Болит, сука.
— Хм. Это как же так приложился-то? Не думал, что у тебя такие большие уши!
— Да оно опухло! Нормальные у меня уши! Слушай, хватит, а? И так хреново! — я начинаю злиться на него. Сидит тут такой довольный и веселый.
А, вот, мне не до смеха.
Меня до сих пор терзают смутные сомнения насчет секса. Ну, не было у меня никогда такого, чтобы я не помнил. Если мне было хорошо, то это должно было хоть где-то отложиться! Много раз закрывал глаза и пытался вспомнить тело Пчелкиной. Бесполезно. Не вспоминались ни ее мячики, а там есть, что вспомнить — размер что надо! ни самое сладкое место, куда, по ее словам, долбился мой член.