Внезапно мне в голову приходит мысль: отец думает, что я с Лорсановым.
Лорсанов же не в состоянии мне помешать ни в чем.
Могу делать все, что захочется! Даже сбежать…
Эта мысль взбудоражила.
Сердце забилось в груди учащенно.
Я же хотела остаться. Но как можно остаться, когда никто в меня не верит…
Никто!
Может быть, будет проще сбежать туда, где никто от меня ничего не ждет?
Тогда я точно не смогу разочаровать никого. Никого, кроме самой себя.
Что я за человек такой? Настроение и намерения меняются со скоростью света!
Не успела я ни определиться, ни подумать, как следует, Сулим отвлекает меня.
Секундой назад он читал сообщение, что прислали ему на телефон.
Сейчас он поднимает взгляд на меня, сообщив:
— Довлат пришел в себя и спрашивает о вас.
Камилла
В палату к Лорсанову входить было страшно. Я несколько раз сбегала, под разным предлогом. Дважды в туалет сходила. Кто-то посторонний мог бы подумать, будто я страдаю каким-то заболеванием. Мне же было очень волнительно, тревожно увидеться с мужчиной лицом к лицу.
Просто стояла у раковины, пытаясь остудить руки под струей холодной воды, и провести ими по полыхающему лицу. В отражении у меня были красные щеки, горящие глаза и побледневшая кожа…
Как будто я тоже была больна, причем, больше, чем немного.
Но так целую вечность продолжаться не может.
Нужно поздороваться.
Увидеться.
К тому же Лорсанов сам меня позвал, сразу после того, как очнулся, он спросил обо мне.
Наверное, это хороший знак. Смелее, Камилла, подбадривала я саму себя.
Захожу, пытаясь держаться уверенно, а у самой душа трусливо скользнула в пятки и свернулась там крошечным клубочком.
Лорсанов лежит в постели. В окружении подушек и медицинских приборов.
Осунувшийся. Скулы впалые. На подбородке и линии челюсти виднеется темноватая щетина.
Стараюсь не дать жалости прорваться, это было бы неуместно.
Больше я тревожусь.
Сулим сказал, что все должно быть хорошо, но при этом отметил, что на восстановление нужно время!
В характере Лорсанова присутствует смирение и терпение?
Я замираю у порога, мужчина смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Его взгляд едва мерцает, выражения глаз не разобрать.
— С пробуждением тебя, — по имени я почему-то не осмеливаюсь его назвать.
— Я в больнице, — глотает окончания неразборчиво.
— Да.
— Ты дозвонилась до Сулима.
— Да. Все верно.
— У меня была медсестра. Рассказала… — снова делает долгие паузы.
— Если ты устал, лучше отдохнуть, конечно. Я рада, что ты в сознании и выглядишь значительно лучше! Честное слово! Такой свежий. Просто огурчик…
Лорсанов закрывает глаза.
Я начинаю пятиться к двери.
— Подойди. Пожалуйста, — добавляет мягко-мягко.
От удивления я опешила.
Не ожидала, что голос Лорсанова может звучать так интимно, чувственно, рождая мурашки и теплый трепет в груди. Под сердцем екает безобразно часто, я глупо иду на зов.
Даже не подумала ни о чем дурном.
Остановившись у самой кровати, едва дышу.
Глаза Лорсанова закрыты. Можно было бы решить, что он спит. Если бы глаза не двигались едва заметно из стороны в сторону под закрытыми веками.
— Я здесь, — говорю шепотом.
— Ближе.
Просьба чуть слышна. Я наклоняюсь, убрав прядь волос за ухо. Не знаю, можте быть, Лорсанов в знак признательности хочет меня поцеловать? Хотя бы щеки коснуться?
Но реальность намного прозаичнее.
Она хлесткая и такая же жесткая, как хватка мужских пальцев на моей шее.
Я захрипела, схватившись за запустье мужчины. Он крепко сдавил пальцами мою шею.
— Медсестра разболтала об операции. Я знаю все. Ты кем себя возомнила, избалованная малолетка? А?! Какого хрена творишь? Кто дал тебе право решать за меня? КТО?!
Глаза слезятся. Вот тебе и лежачий больной, который пока вставать не может! Да в нем дури больше, чем в легионе злых духов!
Перед глазами цветут разноцветные пятна.
— Убирайся! — шипит Довлатов, отпустив.
Отталкивает меня в плечо.
— Вон из палаты. В своем доме я тебя больше не держу. Проваливай куда хочешь. Это все! — выпаливает он.
Мое горло горит. Слезы обиды душат.
Отойдя к раковине, влкючая воды, чтобы вымыть лицо. По нему слезы вперемешку с соплями. Еще и кашель. Кажется, будто Лорсанов до сих пор держит меня за глотку.
Вода шумит. Умываюсь холодной. Дергаю бумажные полотенца одно за другим, снова умываюсь.