Пока зрение не проясняется.
Внутри все еще ураган.
Мне обидно. Я возмущена. Валялся бы Лорсанов с приступом на кровати! Его бы долго еще не нашли. Ведь прислуга с уборкой приходит раз в несколько дней!
Он мог умереть к тому времени или оказаться полностью парализованным.
Или просто лежать и мучиться…
Неужели надо было ничего не делать!
Что за человек? Бессердечный… По отношению к себе, а меня ненавидит так люто, что готов даже умереть, лишь бы не иметь со мной дела.
Проплакав у раковины еще немного, я вытираю опухшие глаза и оборачиваюсь с осторожностью.
Лорсанов в забытье провалился. Спит, судя по дыханию.
Что же мне делать?
Я выхожу в раздрае.
В дом к отцу нельзя. Узнает, что от меня отказался даже этот противный жених, который не погнушался взять невесту с дурной славой, точно от меня избавится…
— Камилла!
Еще и Сулим здесь. Разве у него не должен быть выходной?
Я поднимаю на мужчину взгляд.
— Все никак не уеду к себе домой. Я хотел проведать Довлата, — добавляет он. — Как прошла встреча?
От внимания Сулима не ускользнул мой опухший, как переваренная картофелина, нос, и покрасневшие глаза.
— Довлат был неосторожен в словах? Пожалуй, я объясню ему кое-что.
— Боюсь, сейчас не выйдет.Он утомился. Спит.
— Вы плакали? Все плохо?
— Ну что вы? Я же его невеста. Он без ума от счастья. А слезы… Встречи всегда такие трогательные… — вру бесстыдно и тру глаза. — Слезы сами по себе так и льются.
Не знаю, как быть со словами Довлата Лорсанова.
По сути, он меня обозвал и выставил из своего дома.
Вот только ключи от всего дома, ворот — у меня. Доступ к сигнализации у меня тоже есть.
Буду жить у него.
Хочет меня вытолкать взашей, пусть сделает это своими руками. Но для этого ему нужно будет приложить усилия и встать!
Глава 20
Довлат Лорсанов
— Привет, дружище. Ну, как ты? Еще не бегаешь?
Ко мне заглядывает Сулим, смотрит веселым взглядом, искрам в глазах не мешает даже то, что вокруг глаз после привычных суток дежурства залегли тени сероватые. Меньше всего я бы хотел видеть его.
Вообще никого видеть не хочется.
НИ-КО-ГО!
Внутри зарождается ярость, желание крушить все сдавливает глотку, перекрывая дыхание. Я испытываю такую злость, какой не испытывал давно. Она сродни сумасшествию.
Еще сильнее злость обостряется, стоит только подумать, как моей жизнью распорядилась эта малявка вертлявая.
О, как я бы ее…
Простынь трещит в кулаке. Прилив злости и желания одновременно сильный и патологически острый.
Стыдоба так реагировать на мысли о смазливой мордашке девушки, у которой в пустой головке, очевидно, только солома!
Дурочка.
Взбалмошная. Эгоистичная!
Своей жизнью вертит. Еще и моей решила? Не выйдет!
— На твоем месте я бы ох как сильно стремился встать.
— Не понял, — каркаю хрипло.
Плоть продолжает пульсировать от напряжения. Смешно. Просто смешно… Уймись… Давно не было женщины. Слабость в каждой мышце страшная, но желаниям плевать.
— Все ты прекрасно понял. У тебя такая красотка-невеста! — присвистывает Сулим. — На нее вся наша медбратия заглядывается, тайком вздыхая. Неровен час, украдут…
Друг приосанился.
— Признаться, я бы и сам вспомнил лихие традиции, умыкнул бы ее на коне.
— Не смеши! — меня начинает трясти от смеха.
Напрягаться пока не стоит, сильный смех болезненно отдается всюду, в каждом уголке тела.
— Я не смеюсь, — качает головой друг.
И мой смех прекращается. Теперь уже не так смешно.
— Может быть, скажешь, что происходит? — спрашивает Сулим, опускаясь в кресло. — Между тобой и “невестой”, — машет пальцами, рисуя кавычки в воздухе.
— Что это за тон? Я перед тобой объясняться не обязан. Ты вообще не должен был… делать ничего из того, что решила эта вертлявая юбка. Что, она тебе поулыбалась, потерлась об тебя немного, и ты сделал, как ей хочется?!
Я не замечаю, как пульс ускоряется, в крови наливается желание почесать кулаками и хорошенько набить кое-кому морду! Другу!
Стоит только представить, как вертихвостка Сулиму глазки строила, а он, лопух одинокий, слюни распустил и повелся, становится нечем дышать. Убивать хочется.
Вот уж не думал, что этого сухаря проймет красотка юная. Он же медик и циник. Не должен был повестись. Ах, наверное, на ножки залип. Они у Камиллы просто загляденье. Как бы на плечах смотрелись…
Голова гудит, как пьяная.
Уверен, мне что-то вкололи. Неподходящее.