— Думаешь, я плохой учитель?!
— Нет. Дело в другом. Я плохой ученик.
Снова ее лицо неуловимо меняется.
— Держи зеркало повыше. Так что насчет договора? — хочу добиться правды.
— Я же не могу согласиться, не зная.
— И отказывать, не зная, тоже не стоит. Поверь.
— Хорошо. Что это за уговор?
— Я разрешу тебе танцевать, — сам не верю, что произношу это. — Если ты будешь со мной честна.
— Ммм… У нас уже был уговор. От него не осталось и следа. Да и вообще! — вздыхает. — Натан вовсю тренируется с другой.
Камилла прикусывает губу, переводит взгляд в сторону. Она часто дышит, негодует, явно считая партнера предателем.
— Скоро соревнования?
— Да, — кивает, смахивая слезинки.
— Хочешь, я пойду смотреть вместе с тобой, как он проиграет?
Камилла смеется, потом добавляет:
— Но я бы никогда не желала Натану проигрыша. Никогда. Я бы хотела победить.
— Победить? Или танцевать?
— Но это одно и то же…
— Нет, не одно и то же.
— Все хотят победить!
— Да. Но не для всех занятия, например, теми же танцами — это смысл жизни. Ты знаешь много танцоров, которые посвятили этому целую жизнь?
— Точно не все. Я не совсем понимаю, куда ты клонишь.
— К тому, что тебе стоит понять, что для тебя значат танцы. Просто увлечение, способ сбежать на время или то, без чего ты не можешь жить и чувствовать себя счастливой. Не для меня. Для себя…
— Ооох, — выдыхает Камилла. — Слишком сложно. Можно я подумаю потом?
— Как тебе будет угодно. И все-таки, кто оставил на тебе синяк?
Девчонка мгновенно пересаживается подальше, словно боится, что ей и от меня влетит.
Это так злит, я бы не поднял на нее руку! Ни за что. Но охотно отлупил бы того, кто оставил на ее красивом личике синяк.
— Камилла. Просто скажи.
— Не могу. Не важно.
— Имя назови! — говорю строго. — Кто?!
— Это не важно.
— Для меня — важно. Ты вынуждаешь меня встать раньше срока и докопаться до истины самому.
Я медленно сажусь в кровати, хватаюсь за катетер, чтобы выдернуть его. Камилла вскакивает, топнув ногой:
— Тебе нельзя! Сулим говорил, что нельзя. Надо быть терпеливым, чтобы потом не было осложнений. Только хуже сделаешь!
— Так скажи, кто это сделал! — почти кричу.
Она смахивает пот со лба.
— Хорошо. Хорошо, я скажу. Только ложись обратно.
Сердце колотится как безумное.
— Имя?
— Зумрат Хадиевич, — неохотно называет имя отца. — Я испортила его любимой жене праздник. Опозорила ее. Он разозлился, и… — вздыхает. — Вот. Весь вечер я провела вдали от гостей.
Вот черт. .
Перед глазами темнеет.
Кажется, отец Камиллы совсем выжил из ума, если под чарами и влиянием второй жены начал лупить дочь…
Глава 23
Довлат Лорсанов
Не узнаю свой голос.
— Это был твой отец?
Кивает.
— Но я…
— Молчи, — хриплю. — Хватит говорить, что ты заслужила. Это не так. Ты, конечно, та еще заноза в заднице. Но… Нет.
Отрицательно качаю головой.
— Нет. Нет. И точка.
Камилла смотрит на меня с удивлением, даже не дышит, медленно-медленно скользит взглядом по телу и застывает взглядом на обломке бритвенного станка. Кажется, крепкий станок раскрошился под давлением сжатого кулака.
— Станок нехороший попался, я взяла у тебя несколько. На всякий случай, — роется в рюкзачке.
Сегодня у нее очень красиво собраны волосы под традиционную косынку. Так она выглядит взрослее и серьезнее. Мне же нравится, когда у нее распущены волосы и движения легкие-легкие, без тени грустной задумчивости.
Как бы это изменить.
Изнутри ломает.
Сам не понимаю, что происходит.
Наказания в наших семьях — дело не настолько скандальное, чтобы ужасаться. Но сейчас мне так не кажется.
Может быть, все потому, что я знаю то, что не знает Камилла? Знаю о мути сомнениях Зумрата. Кажется, я даже знаю, с какой легкостью ему дался этот удар.
Перед глазами снова темнеет.
Это же не просто пощечина. От них не бывает синяков. У Камиллы же четко след от сильнейшего удара. След будет сходить не меньше недели. И то, я не видел синяк без косметики. Наверное, у нее все лицо ноет…
Проклятье.
Хочу избить старика, выжившего из ума.
Яростное помутнение отпускает не сразу.
Когда поднимаю взгляд на Камиллу, понимаю, что она так и сидит без движения и едва дышит.
— Как ты опозорила Ляйсат?
Камилла переводит взгляд в сторону, рассматривает стены очень увлеченно. Она держит серьезное выражение на лице, но я хорошо замечаю, каким озорным блеском сверкнули ее глаза, а на губах промелькнула улыбка.