— Я всего лишь выхожу замуж.
— За лживого ублюдка? Ты снова идешь мне наперекор, дурочка! — кричит в трубку отец.
Я уже жалею, что позвонила. Хотела всего лишь проститься, а папа наговорил кучу гадостей. Почему? Разве не он сам отдал меня в невесты Лорсанову? С глупым условием, если я ему понравлюсь.
Понравилась. Что не так-то?
— Говори, где ты. Я с дядьками приеду, спасу тебя от окончательного позора.
— Не скажу. Мы поженимся. Просто пожелай мне счастья.
— Счастье? Не смеши! — отец будто задыхается, потом выдыхает резко. — Хорошо… Хорошо, дочка. Не хотел тебя ранить. До последнего, милая. Но ты вынуждаешь меня сделать тебе больно. Ты хоть знаешь, почему Лорсанов согласился быть с тобой? Рассказать? Никаких чувств, милая, только голый расчет и личная выгода.
— Какая выгода? От родства с нашей семьей?
— Не так, милая. Все совсем не так. У нас с ним был договор. На тебя. Но только не на женитьбу…
— А на что же тогда?
— Он должен был держать тебя в ежовых рукавицах, приучить быть послушной — и только.
— Никакой свадьбы? — переспрашиваю.
— Никакой свадьбы с Лорсановы и не подразумевалось, милая.
— Но, папа… За что?!
— Ты совсем от рук отбилась. Благодаря позору, выгодный брак с достойным молодым человеком сорвался! Нужно было тебя приструнить, и в силу возраста я понял, что не справляюсь. Вторую маму ты вообще ни во что не ставишь… Выход был только один — отдать тебя на перевоспитание.
— Боже, какой бред, папа! Придумал бы что-нибудь пореальнее! Это меня не поссорит с любимым.
— Люби-и-имый, — гнусно тянет отец. — Собственно говоря, он и не должен был вешать на твои ушки любовную лапшу и соблазнять тебя. Ничего из этого не должен был делать. У нас с ним договор. Он — мне послушную дочку, а я ему — услугу. Сказать, какую? Девочка моя, это будут не просто слова. Я могу прислать тебе запись нашего разговора.
— Что ты такое говоришь?
Отец сыплет фактами, доказательствами…
Я не верю, что Лорсанов мог на такое согласиться, а потом отец присылает мне запись разговора, поделенную на кусочки.
Я слушаю, как мужчины обсуждают меня — словно дурную, взбесившуюся кобылу. Слушаю, как договариваются о цене…
Лорсанов просит всего лишь отца помочь докопаться до того, кто причастен к смерти его жены…
В память врезается последний кусочек разговора, где отец просит Лорсанова придержать при себе руки, на что Довлат отвечает:
— Не переживай, Зумрат. Я предпочитаю опытных, умелых и раскованных женщин. Такие знают, что хотят мужчины и берут, как надо. Если ты понимаешь, о чем я…
— Ох-ох, понимаю, конечно. Сам женат на такой умелице. Разожжет огонь в чреслах даже у мертвеца! А ты… С кем сейчас? Ходят слухи, что сестра твоей погибшей жены светится от счастья, потому что каждую ночь ее заставляет кричать отнюдь не муженек?
— Что сказать? Дыма без огня не бывает, — лениво отвечает Довлат. — Ада — горячая штучка.
— Если так, то я спокоен. Мы поступим следующим образом…
Даже его приход был спланирован. Все спланировали — мои разбросанные вещи, якобы удачное появление Лорсанова…
— Понимаешь, милая? Цена твоего счастья — одна дешевая услуга. И то, что он увез тебя в глушь, забивает голову чепухой, говорит лишь об одном — он тебя соблазнит, развратит и кинет! — жестко добавляет отец. — Но все еще поправимо, Ками. Скажи, ты уже разрешила ему сорвать свой цветочек…
— Нет, папа, — плачу.
— Вот и хорошо! — говорит обрадованно. — Вот и славненько… Сейчас мы сделаем так. Не подпускай его. Ни за что. Держи на расстоянии. Будет лезть к тебе в постель, обмани головной болью или женскими днями. Не важно, как. Придержи на расстоянии. И скажи, где ты находишься. Мы приедем, вырвем тебя из лап лжеца.
— А что потом?
— Потом его ждет мужской разговор.
— А меня?
— Что касается тебя, девочка… То я не буду с тобой излишне строг. Кажется, так я сделал только хуже. Отдохнешь от всех этих ужасов. Потом мы найдем тебе другого достойного мужчину в мужья, и на этот раз мы будем выбирать очень внимательно. Вместе. Идет?
Очень странно слышать от отца подобные заявления.
От них несет фальшью.
Что он задумал? Не могу представить…
Наобум называю город, расположенный в другой стороне.
Ложное название соскальзывает с моих губ легко-легко.
Не испытываю ни капли мучений совести.
— Кажется, Довлат идет, — шепчу.
Тоже ложь. Никто не идет. Я просто хочу поскорее закончить этот разговор, приготовить документы, пересчитать, сколько денег взял с собой Довлатов и сбежать.