Прибыв из общества гастрономического безумия с основательно засоренными желудком и душой, я сначала похудела, не чувствуя при этом никакого духовного очищения. Душу терзали обиды, гнев. Я поняла, что душевные страдания окончательно разрушат мой и так ослабленный организм. Список ценностей сузился настолько, что включал всего несколько позиций. Как мало, оказывается, нужно человеку. Хлеб, вода, надежда, жизнь… Я понимала, что моих угасающих сил на многое не хватит, нужно оставить в душе самое ценное, а остальное отпустить, избавиться от лишнего груза.
Я не сама пришла к покаянию, меня привела к нему какая-то могучая сила. Я отпустила и простила ближним все обиды. Сначала мне казалось, что это была сила свыше, а может быть, это была моя внутренняя сила?
***
Спящая Ольга причмокивала, даже во сне улавливая вкусные запахи. Оказывается, запахи тоже могут присниться. Мне часто снился запах пирога, который пекла моя любимая мама.
Ольга открыла глаза.
— Картошечка жареная приснилась. Скворчит так, скворчит на сковородочке. Спать не дает. Вкуснятина. Я бы сейчас сковородочку навернула, не раздумывая. С солененьким огурчиком. Хрум-хрум…
Тюрьма обладает магическими свойствами. Есть в ней какое-то таинство. Церковь, театр, больница. Перешагнув порог этих заведений, попадаешь в другой мир, посетив который, начинаешь по-другому воспринимать жизнь. Есть свое таинство и в тюрьме. Одним из моих открытий в то время стало то, что ко мне вернулась первородная мечта. Как в детстве. Человек должен обязательно жить с мечтой. Пусть с детской, наивной, возможно, неосуществимой. Маленькой или большой. Но у человека должна быть мечта! Например, мечта о радости, которая ожидает тебя при встрече с близкими. Горечь разлуки делает эту радость еще более яркой, неповторимой, долгожданной. Это была, наверное, единственная моя мечта в то время, все остальное — суета по сравнению с этим.
В тюрьме каждый звук что-то означает. Если зазвенели ключи, значит, сейчас откроется дверь. И вот зазвенели ключи, и дверь действительно открылась. На пороге стоял вертухай с огромной корзиной. Небрежно поставив корзину, он обратился ко мне:
— Распишитесь в получении.
Чего там только не было, в этой корзине! Но самым дорогим, не сравнимым ни с какими покупными лакомствами, оказался мамин пирог, запах которого мне часто снился. Сегодня было 7 сентября — мамин день рождения. Ранняя осень. Теплая и щедрая, как мамины руки. Да, доставила я маме хлопот. Ей уже восемьдесят, откуда только силы берутся?.. Слепая — занимается моими детьми. Мы дети до тех пор, пока живы наши родители. Я знала, что мои ребята будут сыты и присмотрены, пока будет рядом с ними бабушка, моя мама. Я не ошиблась в слове «присмотрены». Она слепая, но видит все и чувствует своим внутренним зрением.
А пирог?.. Невозможно понять, как слепой человек может испечь такой пирог. Она чувствует тесто, она разговаривает с ним на своем языке, знает, когда и как оно себя поведет.
— Сегодня юбилей. Маме восемьдесят! — сказала я.
— Вот бабуля дает, — засмеялась, вставила свое слово Курица.
— Не называй ее «бабуля», она не любит это слово. Так она разрешает называть себя только своим внукам, больше никому.
Даже Курица, с ее ограниченным кругозором, слышала о способностях слепых людей.
— Самые лучшие поводыри караванов в пустыне — это слепые. Караван идет, верблюды мочатся в песок. Этот запах только слепой почует, — заявила она.
— Сама ты пустыня! А точнее, тундра дремучая. Курица таежная, — перебила ее немедленно Ольга.
Я унеслась мыслями в далекое детство, но звон ключей в двери вернул меня к реальности. На пороге появился тот же вертухай, вывел меня из камеры и повел на свидание. «Дачка» и «свиданка» — эти два слова обычно идут в паре. Грязное, тусклое стекло, по обеим сторонам два стула и две телефонные трубки.
— Ждите, — сказали мне.
Надо отдать вертухаю должное: он понял, что я плохо ориентируюсь в незнакомой обстановке, помог сесть, дал в руки трубку.