Я шла и рассматривала памятники. Круто. Русалочки с жалкими лицами, готовые в любую минуту утопиться. Актуально. А вот Петр I со свитком указов. Законы были жестокими, но смертную казнь можно было заменить на порку или ссылку в Тулу, в оружейники. Больше всех наказаний Петр ценил порку. Выпороли, заставили работать, — и проблема решена.
Во время прогулки по парку я опять погрузилась в привычное состояние душевного покоя. То самое, которое я называю Доктор Даун. Я отдыхала. Я была рада, что мне удавалось думать о чем-то другом, что я вообще еще могу мыслить. Я продолжала рассматривать эти странные статуи в парке. «Раз мне еще что-то интересно, значит, я еще живу», — думала я. В зияющих оконных провалах недостроенной церкви каркали вороны. Я перекрестилась, прочитала «Отче наш» и пошла дальше. Мой путь лежал в библиотеку. В тюрьме с книгами было трудно: на полке стояла единственная книга в черном переплете, «Самоубийство» Алданова. Желания читать ее у меня не было. Библиотека находилась на втором этаже двухэтажного здания. Вдруг откуда-то сверху, с крыши, донесся трескучий звук. Этот звук не редкость на зоне. «Работает рация, — подумала я. — “Дубачки” залезли на крышу с рацией». Я опять старалась пустить мысли по другому маршруту, нельзя же все время думать об одном и том же.
Я в изумлении еще шире открыла рот: по краю крыши прихрамывал огромный черный ворон с разорванным крылом. Это он говорил трескучим человеческим голосом: «Придурки, придурки». Я слышала, что такое бывает, но увидела впервые. Когда-то давно зечки подобрали раненую птицу, спасли ей жизнь и научили говорить. «А-мм-ни-ст-ия, а-мм-нис-тия», — продолжал вещать ворон, старый мудрый ворон.
Наконец я вошла в библиотеку. Здесь был большой выбор книг, глаза сразу разбежались. Библиотекарь, тоже из зечек, строго посмотрела на меня, похоже, оценила мой IQ, и немедленно спросила:
— А читать-то ты умеешь?
У меня еще больше открылся рот.
***
— Букварь я еще в первом классе скурил, но буквы сразу выучил. А вот с математикой — напряг. Дважды два четыре, а что мне еще нужно? Четыре стены.
Леха жадно глотнул воды из пластиковой бутылки, в камере было очень жарко. Потом снял свои штаны и остался в трусах с рулем и майке-алкоголичке.
— Давай развлечемся, в бутылочку сыграем.
Он полил из бутылки свои короткие волосы, зафыркал от удовольствия, плотно закрутил пробку и раскрутил бутылку на полу. Бутылка долго вращалась, потом остановилась, указывая именно на то место, где сидела я.
— Ага, попалась. Тебе меня целовать!
Я опять забилась в угол камеры.
— Я не мухлевал, так само получилось.
Я молчала.
— Давай тогда я тебя поцелую, — предложил Леха, похоже, надеясь, что от второго предложения мне станет легче, чем от первого. — Для быка нет священных коров. Соглашайся, когда еще придется так поразвлечься.
— Я не в этой жизни. У меня с ориентацией все нормально.
— С ориентацией-то у тебя все нормально, а вот с мужиками как?
Этим вопросом Леха поставил меня в тупик.
— Да никак у меня с мужиками. Не повезло.
— Вот. А я здесь, рядом. Я ласковый. Я нежный. Я внимательный. Я идеальный мужчина.
— Захвалил прям себя.
— Так что? Будешь в бутылочку играть или нет?
— Как-нибудь в другой раз.
— Ты же говорила, что следующего раза не будет. Сюда попадают один раз, это если случайно, как ты. Или не выходят отсюда никогда, как я.