Я слушала Леху, и перед моими глазами возникал как будто совершенно другой человек. Он говорил про Аленку с такой нежностью, с такой заботой и лаской, с такой огромной любовью, какую нечасто встретишь в обычном мужчине. Но почему-то голос его звучал очень грустно. Я не решилась перебить его вопросом, и Леха продолжил свой рассказ.
Это была самая чудесная ночь в жизни Нади. Счастливая Аленка уснула на ее плече, а сама Надя так и не смогла уснуть до утра, боялась даже пошевелиться, чтобы не разбудить Аленку. Она проснулась с очаровательной, слегка лукавой и смущенной улыбкой. Тогда Надя спросила:
— Аленушка, а какое мужское имя тебе нравится больше остальных?
— Леша, — ответила Аленка.
— Почему именно Леша? — Надя почувствовала, как в душу закрадывается ревность.
— Не знаю, просто всегда мечтала, что так будут звать моего мужа.
Надя облегченно вздохнула и, протянув Аленке руку, сказала:
— Давай познакомимся. Меня зовут Леха.
— Аленушка, — ответила подружка, и они обе громко рассмеялись.
Так Надька Дерюгина стала Лехой — женщиной от природы, но мужчиной по духу и поведению.
— Леха, а что же произошло дальше? Как ты стал вдовцом? — спросила я.
По всему было видно, что Лехе очень нелегко вспоминать, как он потерял Аленку, но он все же продолжил свой рассказ.
Дни понеслись практически незаметно, полные счастливой семейной жизни. Лехе доставляло огромное удовольствие заботиться об Аленке, он ощущал себя удивительно сильным, а Аленка была замечательной хозяйкой. Кормила Леху, стирала, всячески о нем заботилась. Леха отдавал Аленке все заработанные деньги, точнее то, что на зоне считается деньгами: чай, кофе, сигареты.
Но счастье оказалось недолгим. Несмотря на всю заботу, Аленка словно таяла на глазах. На все вопросы о здоровье отвечала, что все в порядке, но Лехе не давали покоя ее нездоровый румянец и непрекращающийся кашель. Пришлось настоять на посещении санчасти. «Лепила» (так на зоне называют врачей) объявил как приговор: «Туберкулез, причем в очень запущенной форме, необходима госпитализация».
— Все будет хорошо, Лешенька, я обязательно поправлюсь, ты не волнуйся, родной!
Аленка пыталась успокоить Леху, он это понимал. Ему и самому хотелось верить, но он слишком хорошо знал эту болезнь, на зоне от нее умирают очень часто.
С огромным трудом все же удалось добиться разрешения навещать Аленку в больничке, но визит получился, к несчастью, первым и последним. Леха вошел в палату, где лежала его Аленушка. И без того очень худенькая, она стала почти прозрачной. Глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Увидев Леху, Аленка очень обрадовалась и улыбнулась, хотя улыбка получилась вымученная.
— Как хорошо, что ты пришел, — не без труда проговорила она. — Я тебя очень ждала, знала, что придешь.
Они выкурили одну сигарету на двоих. Возле постели Аленки стоял алюминиевый таз, в который она сплевывала кровавые сгустки всякий раз, как захлебывалась в приступах удушающего кашля. Леха ощущал почти физическую боль от собственной беспомощности и от осознания того, что это конец.
Аленка на время перестала кашлять и положила голову на колени к Лехе. Он гладил ее волосы, как тогда, в первый раз, и, как тогда, Аленка притихла и уснула.
Тут Леха на мгновение замолчал, и по его щеке покатилась слеза, но он поспешно смахнул ее, а я сделала вид, что ничего не заметила.
Потом пришла медсестра и хотела разбудить Аленку, чтобы сделать ей укол, но Аленка так и не проснулась.
— Я ее очень любил, — закончил свой рассказ Леха.
— Ты, наверное, очень тяжело переживаешь ее уход? — задала я неделикатный вопрос.
— Если сама когда-нибудь любила и теряла, то поймешь.
Леха замолчал. В камере повисла тишина, но тут, как будто в насмешку, из-за двери донеслась музыка: на «продоле» (так называется тюремный коридор) включили радио. Кому-то там, за тяжелой металлической дверью, было весело, но только не нам с Лехой. Он вспоминал свое, а я, после его рассказа, — свое. Осознание происходящего ко мне так и не пришло, в голове — винегрет. Тут было все: страх перед неизвестностью, горечь и обида на несправедливость, нестерпимая боль от предательства тех, кого считала друзьями, и вдобавок ко всему — сосед Леха. Душещипательный рассказ, конечно, не оставил меня равнодушной, но я ни на секунду не забывала, что рядом все-таки убийца, да еще необычной сексуальной ориентации.