Глава 15
— Илюха! Шайтан! — Анатолий свирепо ткнул друга кулаком. — Вставай, чего разлегся!
Но Голубев лишь отмахнулся, промычал что-то нечленораздельное и перевернулся на другой бок.
— Забирай его! — приказала доктору вахтерша. — У меня тут должен быть образцовый порядок.
— Да как я его заберу?! Вон он боров какой! — Анатолий похлопал Голубева по округлой ягодице. — Мне его одному не дотащить.
— А ты его вместе с каталкой тащи, а то устроили здесь парковку, захламили весь вестибюль, — рассерженная вахтерша разошлась не на шутку.
— А это мысль! — Анатолий прикрыл друга простынкой и под видом покойника повез по коридору.
Задевая каталкой обо все углы, потряхивая Голубева на поворотах, Анатолий добрался до лифта. Невзирая на собственноручно написанное объявление о том, что вход с покойниками на отделение строго воспрещен, он втащил каталку на свой этаж.
— Здрасьте вам! — услышав грохотание дверей лифта, из комнаты для персонала вышли неразлучные подружки Карповна и Ирочка.
Застигнутый врасплох врач одернул простынку, прикрывая торчащий ботинок Ильи.
— Доктор, а у нас, вроде как, все живы, — ухмыльнулась Карповна. — Или вы этого покойника одолжили для перевыполнения плана?
— Нет! — отрезал Анатолий. — Для опытов. Разве ты не слышала о приказе главврача, обязывающем весь персонал больницы отрабатывать приемы оказания первой помощи на подсобном материале. В морге есть несколько отказных трупов, их распределили по отделениям. С завтрашнего утра начнем упражняться, пока он еще свеженький. Я обучу вас искусственному дыханию рот в рот, внутривенным и внутримышечным инъекциям, прямому массажу сердца…
— Дыханию рот в рот? — Карповна и Ирочка испуганно переглянулись. — На покойнике?
— А мы его формальдегидом и антисептиком обработаем, чтобы инфекцию ненароком не подцепить, — успокоил их доктор.
— Что-то у меня самой сердце пошаливает, — схватилась за левую грудь Карповна. — Давно хотела взять больничный. Завтра прямо с утра на кардиологию сбегаю.
— А вы уж мое колено осмотрите, Анатолий Дмитриевич, — сразу захромала Ирочка. — A-то оно у меня распухло и похрустывает при ходьбе.
— Идите ко мне, девочки, я сам выпишу вам больничный! — откинув простыню, загробным голосом предложил оживший покойник.
— А-а-а! — завопили благим матом Карповна и Ирочка и, отталкивая друг друга от двери, кинулись в комнату для персонала.
— Ха-ха-ха! — Илья хохотал, подражая зомби из фильмов ужасов.
— Болван ты, Илюха! — Анатолий поднял с пола простыню. — А вы не орите, — остановил он вопящих подружек. — Неужели так и не научились живого от мертвого отличать? Тоже мне медперсонал. Вот отправлю вас в морг на стажировку…
— Да пошел ты, Дмитрич, знаешь куда! — огрызнулась Карповна. — И покойника своего туда же прихвати!
— Ну, Толян, какие у тебя темпераментные старушки! — веселился Голубев. — Даже уходить из больницы не хочется.
— А и не уходи! — осмелела санитарка Ирочка. — У нас на отделении много свободных мест. Я шутников уважаю, положу тебя в лучшую палату, к лучшему врачу.
— Согласен, согласен, — скоморошничал Илья. — Если к лучшему врачу, то согласен.
— Ага, ага, — закивала гренадерша Ирочка с двухметровой высоты. — Он — лучший проктолог на нашем отделении, и у него есть волшебная клизма на восемь литров, вылечивающая тех, у кого детство в ж… играет!
— Я его, голубчика, сама вылечу! — заслышав голос вернувшегося мужа, Катя, точно взбешенная фурия, вылетела в коридор. — Ну-ка марш домой, гуляка!
— Кать, ты чего, белены объелась? — опешил Голубев.
— Нет, грибочков галлюциногенных, — напомнила ему Катя. — Пока ты там шампанским опивался со своей иностранной кралей, я… — Катя вспомнила про пиццу с салями. — Чуть с голоду не померла! Спасибо, люди добрые не дали угаснуть во цвете лет.
— А я что… Я ж вернулся до двенадцати, как наказывал Анатолий. Я и не пьяный вовсе! Это я перед Татьяной спектакль разыграл, чтобы она не заподозрила во мне сильного противника, — оправдывался перед женой Голубев.
— Домой! — повторила команду Катя. — И без разговорчиков!
Карповна и Ирочка наслаждались очередной серией Санта-Барбары и улыбками поощряли Катю на дальнейшие подвиги.
— Дай хоть с Толяном попрощаться, — вырывался Голубев.
— Домой, я сказала! Ты уже тут всем надоел хуже горькой редьки. Завтра увидитесь, — ругалась Катя.
— Прощай, Толян! — молвил Илья слезным голосом. — Если птице отрезать крылья, если ноги отрезать тоже, эта птица умрет от скуки, потому что летать не сможет… — декламировал он, шествуя по длинному больничному коридору под Катиным присмотром, будто каторжник под конвоем.