— И не думай даже, — Голубев щелкнул пальцами швейцару, чтобы тот проводил адвоката и перенес хозяйское радушие на новый объект. — У нас так не принято! На Бали ты нас встречал, а здесь — мы. По русским обычаям гостя кормят, поят, лаской привечают…
— В печку сажают, — пробубнил себе под нос Анатолий.
— Виктор, вы как относитесь к японской кухне? — любезный хозяин затягивал негра в ресторан, будто спрут заплутавшую рыбку.
— Японскую? — Виктор растерялся, явно не ожидая такого хлебосольного приема. — Нет, мне не нравится японская кухня. Не люблю теплое сакэ и рыбу с рисом. Кажется, она называется суши.
— Ну и правильно, — одобрил Голубев. — Настоящие мужики должны есть мясо, как наши древние предки. Для поднятия боевого духа. Ты водку пьешь? Или для тебя привычнее кубинский ром? — допытывался он у Виктора.
— Он ноги промочил, когда машину из сугроба выталкивал. Ему для согрева лучше водки выпить. А то еще простудится из-за нас, — переживала Катя.
— Заметано, — встрепенулся Голубев. — А вот и мои красавицы!
Из ресторана навстречу заморскому гостю выплыли две официантки в русских кокошниках с хлебом-солью и рюмкой водки на подносе.
Ангелина хмыкнула:
— Для твоего статуса гейши положены, а не барышни-крестьянки.
— А надоели мне эти кимоно и харакири, — отмахнулся Голубев, аплодируя девушкам. — Если отобью у Каррераса ресторан, поменяю японскую кухню на русскую. Виктор, а ты пельмени когда-нибудь ел?
— Когда жил в студенческом общежитии Кораблестроительного института, — Виктор принял от официантки рюмку, залпом выпил и закусил круто посоленным кусочком хлеба.
— А эти самураи, — Голубев покосился на японские картины с иероглифами, развешанные на стенах холла, — лопают пельмени с капустой! Извращенцы! В пельмени положено класть баранину, говядину, свинину, лучок, чесночок, перчик. А однажды я пробовал пельмени с медвежатиной… С них такой наваристый бульон остался! Мы его наутро по чашкам разлили и с опохмелочкой за милую душу приняли.
— Кончай нас баснями кормить! — аромат свежего хлеба щекотал ноздри, и у Анатолия засосало под ложечкой. — Где обещанные бифштексы с кровью?!
— Я мясо не буду! — отказалась Ангелина. — Мне как всегда…
— Салат с авокадо и кальмарами, суши с лососиной, тигровые креветки в бамбуковом соусе и сливовое вино, — перечислил за нее Голубев.
— Ну и память! — восхитилась Ангелина.
— Катенька, а что ты будешь кушать? — Илья поцеловал в щеку молодую жену, отшатнувшуюся от него как черт от ладана.
— Небритый! Весь щетиной зарос! Я буду блины с икрой и заливную осетрину, — капризничала она, растирая покрасневшую щечку.
— Прошу к столу! — Голубев, словно полководец во главе победившей армии, преодолел холл и в дверях зала картинно склонился, раскинув в поклоне руки.
На двух сдвинутых вместе столиках в центре зала царило невиданное изобилие: мисочки с салатом оливье, без которого у Голубева не обходился ни один праздник, истекали майонезом, нарезанная буженина пахла чесноком и гвоздикой, маринованные огурчики, помидорчики, перчики пестрели вперемежку с пучками свежей зелени. Суши и креветки для Ангелины имели бледный вид в сравнении с пышными румяными блинами и поджаренными до корочки бифштексами. Официантки заканчивали сервировать стол, расставляя тарелки и раскладывая приборы. Батарея вспотевших водочных и пивных бутылок внушала опасение, что застолье будет долгим и обильным.
— С чего начнем?! — подначивал Голубев. — С водочки, по-большому, или с пивка, по-маленькому? К пиву сейчас раков подадут…
— Тогда с пивка! — подхватил Анатолий, понимая, что друг хочет вусмерть упоить Виктора.
Теплые отварные раки, посыпанные мелко порубленным укропчиком, благоухали так призывно, что Ангелина отступила от правил и примкнула к компании мужчин. Вчетвером они оккупировали круглое блюдо и, стряхивая воду с рачьих хвостов, отрывали клешни, выгрызали из них нежнейшее мясо и запивали светлым чешским пивом.
— Штоб я так жил! — провозгласил тост Анатолий, и мужчины по-взрослому плеснули в бокалы водочки.
Захмелевший Виктор отнекивался, прикрывая бокал ладонью.
— Ты нас не уважаешь?! — взъелась на него Ангелина, подливая себе пивка.
— Уважаю! — кивнул ей Виктор. — Вас я очень уважаю!
Любвеобильному кубинцу русские женщины и по трезвому казались королевами. А после нескольких бутылок пива их красота затмила сияние бриллиантов на его дорогущем портсигаре.
— Вот и выпей за мое здоровье! — Ангелина собственноручно подала Виктору бокал.