— Какие будут суммы?
— Около пятидесяти тысяч баксов.
— Деньги перегонятся за один раз?
— Скорее всего, да.
— В какой валюте?
— В какой, в родной.
— Банк какой-то определенный?
— Нет, любой.
— Паспорт? Как с ним быть? Вы мне дадите?
— Сам займешься. Купишь. Подскажу, как это сделать дешево и сердито. В том городе, где будешь открывать фирму, заказываешь щипачу паспорт. Любого молодого оболтуса, примерно твоих лет, который выезжает из города. Его отъезд — лишняя страховка. Сработать паспорт можно у отъезжающего поезда или непосредственно в нем. Это тебе будет стоить сотню-полторы баксов. Не больше. Затем отдаешь его спецу переклеить аккуратно фотографию, а если руки стоят, это можно и самому сделать, бесплатно. Потом смело идешь к юристам, и они тебе за двести зеленых открывают фирму в течение двух-трех дней. Заделают элементарно. После этого открываешь счет в банке, уже полностью на законных основаниях, на легально открытую фирму. Дальше снимаешь все пришедшие деньги. Законы ты знаешь, подо что легче снять бабки, сам придумаешь — под закупку или еще что. Как устраняются задержки в таком деле, тоже для тебя не секрет. Отдаешь деньги нам, выбрасываешь усы, бороду, очки — как ты там будешь гримироваться — тоже твои дела, палишь паспорт и… свободен. Как раз к свадьбе должен управиться.
Иван кивал в такт моим словам, слушал внимательно, хотя я видел, что все мной рассказанное откровением для него не было:
— Хорошо. Это я сделаю. А вы потом отдадите мне бумаги? Я могу вам верить? — он искательно заглядывал попеременно в лицо то мне, то Борьке.
— Верить можешь, безусловно. Все сделаешь — свадьбу мы тебе портить не будем. Это я тебе обещаю, — ответил я.
А Геракл по-простецки поставил его на место:
— Ты что, децл, не догоняешь, что мы можем такие бумаги у тебя три раза в день брать? Не захочешь писать, мы тебе ручки, — он немного повернул рычаг тисков, — отрихтуем. А надумаешь играть стойкого борца за идею, сюда можно и другие части тела зажать. Так что бумажки — это так, понты голимые… Все понял, урод?
Тот скривился от боли в зажатой руке и энергично закивал.
— Вот и славно, — я раскрутил тиски, — фирма должна быть у тебя через пять дней, уже с открытым расчетным счетом. Когда буду звонить, представлюсь Игорем. Все ясно?
— Как фирму назвать?
— Да хоть «Светлячком», — махнул рукой Боря.
— Нет, погоди, — остановил я Геракла и улыбнулся пришедшей в голову мысли, — назови ее «Янусом».
— «Якуц»?
— Нет. «Янус».
— «Янус»? Хорошо.
Боря натянул ему на голову шапку:
— Не вздумай петлять. Поломаешь нам «хатки» — тебе дороже выйдет. Усек?
— М-м-да, — промычал Парфен сквозь толстую шерсть.
— Через сколько дней у тебя должна быть зарегистрирована фирма? — решил я задать контрольные вопросы напоследок.
— Через пять дней.
— Расчетный счет?
— Так же, в течение этих пяти дней.
— Кем буду представляться, когда буду звонить?
— Игорем.
— Как должна называться фирма?
— «Янус». — ответил на все вопросы Парфен, ни разу не ошибившись.
— Молодец! — похвалил я «зицпредседателя Фунта».
Забросив нашего нового друга в фургон, мы поколесили минут двадцать по окрестностям, создавая иллюзию удаленности. Въехали в то же дачное товарищество с другой стороны, быстро нашли возле лесополосы БМВ с Костей и перекантовали Парфена в его машину. Руки Ивану крепко прикрутили скотчем к рулевому колесу, шапку такой же липкой лентой прикрепили к шее. Я внимательно осмотрел наше художество — освободиться быстрее, чем минут за десять, у него не получится наверняка:
— До встречи, Иванушка. Не подведи себя. Думай головой, и все будет хорошо. Считай до тысячи, выпутывайся и сразу займись делом. Ясно?
— Понятно.
Мы втроем забрались в «Газель» и тронулись в сторону центра. Я посмотрел на хмурое лицо Купера и улыбнулся:
— Все путем, Костик. Не переживай, больше возьмем. Жадность тебе не к лицу. Этот «бимер» не последний на нашем пути.
Костя удивленно повернулся ко мне и несколько растерянно произнес:
— Скиф, ты мот. Разве так можно? За «бэшку» два косаря ломились. Легко. Нельзя так деньгами разбрасываться.
***
События разворачивались стремительно, подготовка шла полным ходом, работы было навалом. Самое важное было не проколоться на какой-нибудь мелочи — зачищать и шлифовать план с утра до утра, а я… я сидел в безалкогольном кафе, млел в обществе Юли и ел мороженое. Вернее, ела она, я только делал вид, сетуя, что нельзя закурить.
Юля весело щебетала о том, как почтительно с ней теперь общаются Боб и Мик: «Сколько раз видят в день, столько и здороваются. Еще и кланяются. Представляешь?» И дальше как ей нравится город, какая здесь прекрасная архитектура, как она вчера ходила в музей Достоевского, и какой Федор Михайлович умница…
Я слушал ее голос, абсолютно не вникая в смысл слов, улыбался в ответ и вспоминал, вернее, пытался вспомнить — было ли у меня когда-нибудь такое?
Сидеть рядом с молоденькой девчушкой и балдеть от звуков ее бархатного голоска, бороться с теплыми волнами нежности, перекатывающимися в грудной клетке, абсолютно по-идиотски улыбаться, чувствовать себя болваном, впавшим в детство, и в то же время быть самым счастливым человеком на свете?
После армии такого не было точно — баб, девушек, женщин хватало («его любили домашние хозяйки, домашние работницы и даже одна женщина — зубной техник»), а такого не было. В армаде, понятно, там совсем не до женского пола было, а вот в школе что-то подобное происходило. Но это был период девственности, который помнился смутно: комок в горле, осипший голос, непослушные пальцы и неумелые поцелуи. Нет, не то. Совсем не то. Не было, получается, в жизни ничего подобного. Я усмехнулся и спохватился — Юля требовательно смотрела на меня:
— Ты чему смеешься, Женя? — она отодвинула вазочку и, достав платочек, провела им вокруг алых губок без намека на помаду. — Я мороженым испачкалась, да? — она улыбнулась, и озорные искорки осветили ее лицо.
— Нет, — я энергично затряс головой, — мне так, вспомнилось.
— Что вспомнилось?
— Так, ерунда. Давай сходим в театр? — неожиданно для себя предложил я.
— В театр? Ой! — Она захлопала в ладоши. — А в какой?
Я уже открыл рот, чтобы сострить: «А что, их два?», но тут же себя одернул:
— В любой. Какой захочешь. Хоть драмы, хоть комедии, хоть оперы и балета, хоть в какой, — а про себя добавил: «Выдержу любой — стоически».
— Я хочу в тот, в который ты любишь ходить, — она лукаво прищурилась.
— Хорошо. Возьму билеты на ближайшие дни, — я быстро ушел в сторону от скользкой темы: «Что тут можно сказать? Театры, как правильно догадалась Юля, я люблю больше всего на свете».
— Здорово. Жду с нетерпением.
— Буду безмерно рад доставить вам удовольствие.
— Это меня очень радует.
— Всегда готов служить даме своего сердца, — энергично я склонил голову в ритуальном поклоне и за отсутствием шпаги сделал салютующий жест ложечкой, которой ковырялся в мороженом.
— Не выверни голову, рыцарь.
— Шею, ты имеешь в виду.
— И ее тоже. Пригодится и то, и другое.
— Ты думаешь?
— Просто уверена. Мне пора бежать в библиотеку, — взглянув на часы, виновато вздохнула она, — я договорилась.
— Увы и увы мне, — я встал, взял ее за руку и осторожно прикоснулся легким поцелуем к ее губам. Она вся сжалась, но не отстранилась. Тогда я смело чмокнул ее в щеку. — Смотри, не переучись, абитуриентка. Пока.