Я посмотрел: вытянутое, бледное лицо. Кучерявые волосы. Черные. Нос дерзкий, не нос, а клюв. Я не удержался от комментария:
— Да-да, помнится, славный большевик Моисей Гольдштейн почему-то называл себя Володарским. До самого конца, пока не влепил ему боевик-эсер Сергеев пулю прямо в сердце. Этот Ванечка, по задумке родителей — Нюма Срулевич, не иначе. Хотя, если по паспорту русский, значит, русский. Такие документы у нас в стране не врут. Серьезная бумага. Извини. Продолжай.
— Так вот. Живет с родителями. Квартира в центре. Краснофлотская, двадцать четыре, квартира шестнадцать. Четырехкомнатная. Третий этаж. Дом девятиэтажный. Машина «бэшка-трешка» — не фонтан. Лет девяти. Рядом на стоянке ставит. Заканчивает пятый курс юрфака. Будет б-а-а-альшой начальник.
— Почему так решил?
— Полковника Каца В. П., — Купер хитро усмехнулся, — из областного УВД уже называет папой. А до свадьбы с его дочерью, — он зачем-то взглянул на циферблат часов, поднял глаза к потолку, высчитывая что-то в уме, — осталось всего семнадцать дней.
— Вот это да! А ты все печки-лавочки. С главного надо было начинать. Мы ему такую ментовскую карьеру заделаем… ты, кстати, в курсе, что после революции почти все органы НКВД, за редким исключением, были укомплектованы евреями? И этот туда же…
Костя помотал головой:
— Кстати, эта новость сегодня для меня не единственная. Ты, Скиф, оказывается антисемит?!
— Нет, Купер, я убежденный антинасильник. С национальным вопросом это никак не пересекается. Мы этому поганцу такой гембель забацаем… А ты молодец, оперативно и емко, — я начал загибать пальцы, перечисляя, — ЖЭК, участковый, школа, ВУЗ, дворовые приятели…
— Еще старушки-соседки по подъезду, паспортный стол, знакомые по пивбару «Креветка», их местный блатной Чита…
— Хватит, хватит. Я все понял. За исключением мэра города и начальника УВД области задействовал всех, и каждый помог в силу своей природной сообразительности и должностных возможностей. Здесь все понятно, давай по второму.
— Второй, — Костя перелистнул пару страничек, — его друган. Савельев Сергей Петрович. Двадцать семь лет. Сто четыре килограмма. Мастер-троеборец. Тяжелая атлетика. Срочная служба — ВДВ. Рота разведки. Чемпион округа по рукопашному бою. Кличка…
— Рембо? — выдохнул я.
— Уж не тот ли это Рембо… — Костя повертел в руках и закрыл блокнот.
— Да, это он. Савельев Сергей Петрович.
Купер замолчал и выжидательно уставился на меня. Я продолжил:
— Фирма «Витязь». Занимается строительными подрядами, попутно — торговлей стройматериалами. Держит несколько магазинов. С ним работают еще два компаньона. Обоих нещадно давит и обманывает. Предъяву они делать боятся. Связано это с тем, что Рембо тесно трется с бригадой Прохора. Имеет пятисотый «Мерседес». Знаю эту сволочь миллион лет. Еще с армии. Друг, брат, — я скривился, — оказалось — стукач, карьерист. Сука — одним словом. Кстати, нос у него сломан — моя работа. Бились в спарринге, в финале, так он все норовил мне «йоко» в сердце поставить…
— При ударе в область сердца на вдохе может очень запросто случиться летальный исход, — с пониманием закивал Костик.
— Именно. Утром следующего дня на левой стороне груди я насчитал шесть синяков от его пятки.
— Ну, а закончилось чем?
— Все просто. Я ему сломал нос, меня дисквалифицировали, а он стал чемпионом округа. Сам понимаешь, общались по армаде потом не сильно. После дембеля я его, конечно, видел. Гражданка не изменила наших отношений. Дистанция и еще раз дистанция. Хотя из поля зрения его не выпускаю — сукой был, сукой и остался, — я махнул рукой, — Толян, плесни нам коньячку, по соточке.
— Я так понял, — Купер заерзал на табурете, — этот Рембо от крутизны потерял почву под ногами. Хотя, по масти он кто? Коммерсант получается? Так?
— Прибандиченный и примусоренный.
— Думаешь, постукивает?
— Наверняка. И не постукивает, а барабанит. Люди не меняются. В армии по долгу службы, здесь народ тоже вроде бы при погонах… но уже за корысть малую… Или не малую. Как оно меряется? Хрен его знает.
— Так надо ему напомнить великого русского поэта Мандельштама: «Неужели я настоящий, и действительно смерть придет?» или, говоря языком современника: «Степень крутизны не влияет на начальную скорость полета пули».
— Напомним. Давай, Костик, — я поднял рюмку, — за закон талиона — пусть каждый получит то, что заслуживает.
Боевое регби
Набегаю на мяч. Он летит со стороны солнца, которое слепит глаза. Я высоко выпрыгиваю, протягиваю руки, выгибая все тело в стремлении завладеть мячом и… получаю удар ногой в живот. Второй — практически в то же мгновенье, идет по ногам, выше колен. Мяч уходит из поля зрения, навстречу летит земля. Чтобы уткнуться носом в траву, я прижимаю голову к груди и ухожу в кувырок. Встаю сразу в низкую стойку с блоком от «маваши» — кругового удара ногой в голову. Одновременно отвечаю прямым правым кулаком в солнечное сплетение и делаю контрольный круговой разворот на сто восемьдесят градусов с блоком. Кроме лежащего рядом противника — никого. Мяч и игра уже далеко — свалка происходит шагах в десяти. Я разгоняюсь и прыгаю ногой вперед, целясь в плечо ближайшему игроку из команды соперников:
« — Яяяааа!»…
Одеяло летит в сторону… Я в темноте… Удар ногой во что-то твердое. Приземление на левый бок. Пол. Темно. Дверь. Окно. Стол… Моя комната… Опять тот же сон…
Боевое регби…
Была у нас в части такая игра. Цель ее проста, точно такая же, как в обычном регби — занести мяч в зону соперника. На этом все сходство и заканчивалось. Состав команд любой, от трех до двадцати человек, правила… Правил нет. Заноси себе мяч в зону, используя любое средство. Разрешены удары, захваты, броски и приемы. Кроме, естественно, смертельных — спорт же все-таки. Да и противники все свои, из той же роты разведки.
После каждого такого сна я оказываюсь где-то за пределами кровати: то ногой во входной двери, то кулаками находя пол, а головой — тумбочку, то, замирая посреди комнаты в какой-нибудь нелепой позе с блоком или уходом от удара. До стекол в окнах не допрыгивал еще ни разу. И то хорошо.
Жалость вызывали существа, разделяющие со мной постель. Первый раз их это особенно впечатлило. Посреди ночи, в темноте, резкие перемещения по комнате, звуки ударов, грохот опрокидываемой мебели, зычные крики. Затейливо. Везло тем, кто, наблюдая мои перемещения в пространстве, не оказывался у меня на пути. Те, которым не везло, на вторую ночь почему-то не оставались, да и в первую нормальный сон после такого ни у кого не восстанавливался.
И вот я, в очередной раз совершив удар ногой в дверцу шкафа, сгруппировался и приземлился на левый бок. Сон. Комната моя. Слава Богу, все в порядке — я не в армии. Бодро вскочил на ноги. Морфей покинул меня окончательно. С опаской осмотрел свою огромную двуспальную кровать. Результаты проверки мне понравились — сегодня я спал один, никому ничего объяснять не надо.
После такого ночного моциона мне в голову приходила всегда одна и та же мысль: «Какой идиот придумал эту игру?» Сколько лет уже прошло после армии, а наследие никак не выветрится из головы.
Почему я не служил, скажем, в кавалерии, как Уинстон Черчилль? Чинно и благородно. Вот именно потому, что ты не из семьи герцогов Мальборо и денег на лошадь у тебя не было, ты и таскал РД и парашют. А что делать? Черчилль, по его же уверениям, проиграл всю войну в поло, а смотры, марши и сами военные действия были досадными перерывами в игре. Так он и оттачивал мастерство вместе со своим скакуном до того момента, пока не повредил руку при высадке с моря. На этом его занятия спортом и закончились. Пошла политика. Судьба.
И все-таки поло с его деревянным мячом, клюшками и лошадьми — это вам не боевое регби спецуры ВДВ. А Индия конца девятнадцатого века — не Кавказ конца двадцатого…
Я не заметил, как докурил сигарету до фильтра. Он покрылся черной обугленной корочкой. Сунул его в переполненную пепельницу и взглянул на часы: три часа ночи. Спать не хотелось. Прислушался к работе непростого организма под названием «студенческое общежитие номер два» государственного университета: приглушенный звон гитары, женский смех, возня в коридоре, какой-то западный хит в исполнении магнитофона, прочие неопознанные шумы. Сходить к кому-нибудь в гости? Перебрал в уме возможные варианты. Желание, так полностью и не сформировавшись, исчезло совсем. Взгляд остановился на компьютере. Сыграть партейку в шашки Го с этим железным ящиком? Лень почему-то. Попью-ка я лучше кофейку.