- Да ничего я не покупала, а Ральф и дорогу в русский магазин не знал. Может, ее принес убийца? - предположила я.
- Вот! Вы видите?
- Что я должна видеть? - оторопела я.
- То, что мы вынужденны вас подозревать. На бутылке водки зафиксированы не только отпечатки вашего мужа, но и ваши, фрау Шмидт, откуда следует, что вы лжете. Это вы приобрели спиртное и принесли...
Наконец-то я поняла, куда клонит следователь, жалко только, что осенило меня поздно.
- Вы меня подозреваете?! - возмутилась я - Получается, напоив мужа до смерти, я умудрилась подвесить его тело весом девяносто килограмм к потолку. Я похожа на тяжелоатлета?
- Возможно, у вас был сообщник. Где вы находились на момент убийства?
- Я уже говорила вашему коллеге - была у дочери. Она подтвердила этот факт, сын тоже.
- Дело в том, что алиби, обеспеченное близкими родственниками, почти всегда вызывают у следствия сомнения. Поэтому в ваших интересах вспомнить, кто из посторонних людей мог вас видеть по дороге к дочери или на обратном пути. Может быть вы заезжали на заправку или заходили в магазин?
- Нет, я ведь не знала, что мне может понадобиться алиби. Так что ищите других свидетелей сами, если хотите напрасно потратить время, потому что мне незачем было убивать собственного мужа, который материально обеспечивал нашу семью, - выдвинула я аргумент, который показался мне наиболее убедительным для следователя, но комиссар вывернул все наизнанку:
- С ваших слов получается, что основу вашего брака составляет финансовая подоплека. Вывод напрашивается сам собой: вы хотели избавиться от мужа, от которого полностью зависели материально, чтобы стать независимой женщиной.
- Для этого не обязательно убивать мужа, было бы достаточно с ним развестись. Я в Германии живу четыре года и постоянный вид на жительство уже имею. Надеюсь, я вас убедила? - отрезала я и усмехнулась.
- Не убедили, - ответил полицейский, буравя меня своими глазками. - Ваш муж не был богатым человеком, он не имел ни собственности, ни больших сбережений, поэтому при разводе вам практически ничего не досталось бы, а вот в случае его смерти вы получаете приличное содержание до конца своих дней, я имею в виду вдовью пенсию, которая по вашим расчетам должна быть не маленькой, учитывая высокую зарплату и большой стаж работы мужа.
- Я не знала, что в Германии существует подобного рода социальная защита, никогда не наводила справки об этом, и не собиралась становиться вдовой. А о том, что мне полагается вдовья пенсия, я узнала только вчера - брат Ральфа сообщил. Он взял хлопоты по ее оформлению на себя. И пока официального документа с расчетной суммой пенсии нет, никто, в том числе и вы, не может судить о ее размерах.
- Вы не похожи на убитую горем вдову.
- А вы представляли себе все иначе - иностранка будет оправдываться на ломаном немецком и вам легко удастся повесить на нее убийство. Ваша баварская спесь и неприязнь к приезжим... поэтому дальнейшие с вами беседы будут проходить в присутствии нашего семейного адвоката, господин Шульц.
- Ваше право. Тело можете забирать, экспертиза закончена, но, пока идет следствие, попрошу вас никуда не уезжать.
Когда за полицейским закрылась дверь, я дала волю слезам.
- Мама, не надо плакать, ты у нас такая смелая и сильная! - успокаивал Филипп.
- Настоящий боец! Мы тобой восхищаемся! Я все время хотела прийти тебе на помощь, но ты блестяще справлялась сама. Уложила этого... гада на обе лопатки! Браво! - подхватила Настя, которая временно переехала к нам, чтобы быть рядом в тяжелое для семьи время.
- Спасибо, конечно, за поддержку, но мне кажется ликовать преждевременно. Следователь придет снова и неизвестно, чем вся эта возня закончится. Но вы правы - хватит нюни разводить! Надо действовать. Ты, Филипп, беги опрашивать ближайших соседей: может кто из них видел в тот вечер постороннего человека у наших дверей? Ты, Настя, поезжай к себе и поспрашивай местных жителей, может, найдутся очевидцы, которые заметили мой "Опель" на парковке возле вашего дома. А я поеду к Ольге, расскажу ей все. Она у нас калач тертый, да и ума палата, надеюсь, что-то подскажет.
Фальки жили в новом доме, который построили незадолго до моего первого приезда в Германию. Их долгожданный сын появился на свет совсем недавно, и Ольга в настоящий момент находилась в отпуске по уходу за ребенком. Подружка не отличалась эмоциональностью. Когда узнала о смерти Ральфа, сразу приехала меня поддержать, но даже в такой тяжелой ситуации оставалась скупой в проявлении чувств. Вот и сейчас, встретив меня, не причитала, ни ахала, лишь озабоченно спросила: "Ну как ты?"
Зато я, чуть ли не с порога разразилась потоком гневных слов:
- Представляешь, этот следователь такие кружева вокруг меня плетет!
- Тише ты, ребенка разбудишь. Кофе? - я утвердительно кивнула головой. Ольга разлила напиток по маленьким чашечкам (она знала, чем меня успокоить) и только тогда позволила мне говорить:
- А теперь рассказывай все по порядку.
Как правило, Ольга не допускала, чтобы собеседник прочёл монолог, она многократно прерывала его в привычной для себя манере, тем самым подчеркивая свою эрудицию, но сегодня ей хватило такта выслушать меня до конца, не перебивая.
- Да... неожиданный поворот, - глубокомысленно протянула подруга, - хотя, как подметила героиня Агаты Кристи: "В таких случаях в первую очередь подозревают мужа или жену". А ты у нас кто?