Хорошая девочка.
Мои ногти впиваются в ладони от этих снисходительных слов. У детектива хватило наглости унижать ее после всего, через что ей пришлось пройти? Обращаться с ней как с жертвой, а не как с выжившей? Даже не признавая тот факт, что она такая же убийца, как и я.
И это меня раздражает.
Она не хорошая девочка. Она чертов кошмар.
И она вся, черт возьми, моя.
Я замахиваюсь кулаками вперед, и он атакует меня тыльной стороной пистолета. Я кружусь вокруг, уклоняясь от его ударов. Но он выбивает меня с ноги, и я ложусь на спину, притворяясь ошеломленным, а затем бью его коленом в грудь, выбивая воздух из его легких.
Я падаю на четвереньки в поисках ножа. К тому времени, как я его нахожу, он уже снова на ногах. Одной рукой я хватаю нож, а другой бросаю пригоршню земли и камней.
Камешки попали ему в глаза, и он воет. Гордость пылает в моей груди. Это дешевый ход, но меня это не волнует. Я хочу уже закончить это.
С каждым ударом, который мы наносим друг другу, грызущее ощущение расползается по моей груди, заставляя все внутри меня сжиматься. Я непобедим.
Как бы я ни старался умереть, всегда кто-то меня останавливает. Полицейский пытается спасти мне жизнь. У приемного родителя наконец-то появилась совесть. Жертва, слишком напуганная, чтобы сопротивляться. Или Ремеди, дающая мне шанс.
У нее есть надежда и вера в меня, которой я не заслуживаю.
Но к черту все это. Я люблю ее. И это для нее.
Он бросается ко мне, и на этот раз я поднимаю нож, чтобы нанести ему удар в руку, но детектив использует этот момент, чтобы вырвать нож из моей руки. Он бьет меня кулаком по лицу, прижимая меня к асфальту, и я замираю.
Ремеди прижимает глаза к окну, ее запястья скованы наручниками. В ее выражении лица есть боль и разрушение, и я не могу позволить, чтобы ее жизнь была разрушена.
Это не может быть ее конец.
Я сплевываю кровь на асфальт, а детектив тянется за наручниками.
— Ты арестова…
Я выбегаю из его досягаемости, но он надевает мне наручники на запястье. Я ударил его свободным кулаком, затем выбил пистолет из кобуры. Его ноги подгибаются, и я поворачиваюсь на четвереньках, тянусь к пистолету.
— Если ты прикоснешься к этому оружию, у меня не будет выбора. — кричит он.
Но этот ублюдок меня не убивает. Он достает второй пистолет из скрытой кобуры.
Это он. Мой конец.
Но меня не волнует смерть. Все, что меня волнует, это она.
— Вы арестованы за убийство Кассиуса Уинстона, и…
Фары включаются, и мы оба смотрим на свет.
***
Ремеди
Включив фары, я снова переключаюсь на наручники. Заколка скользит между липкими кончиками моих пальцев.
«Черт, черт, черт.» шепчу я про себя.
Я вся в поту и отчаянно пытаюсь это понять.
Замок на одной из наручников наконец открывается, освобождая мне одну руку. Я позволяю наручникам свисать с другого запястья и тянусь к рулю. Мне чертовски повезло, что Питер оставил ключи в замке зажигания, но я не знаю, что мне теперь делать.
Я слышала все, что сказал Кэш.
«Ремеди была пешкой. Она не касается вашего расследовании». Но я знаю, что он не хотел, чтобы и меня арестовали. Я непрерывно сигналю.
Он визжит, как летучая мышь, и двое мужчин вздрагивают, но Питер остается сосредоточенным.
Мы оказали вам услугу, сказал Кэш. Мы. Нас. Кэш верит в нас.
Кэш стоит на четвереньках, как животное, хромая, чтобы добраться до другого пистолета, но у Питера есть второй пистолет, и у нас мало времени.
Кто-то умрет.
Когда Питер сказал Кэшу бросить нож, если он заботится обо мне, Кэш мгновенно отпустил нож.
«Убей меня или я буду продолжать убивать» — сказал Кэш.
Он хочет умереть за меня.
Нас обоих следует арестовать. Это правильно.
Но мои руки находят ключ, и я включаю двигатель. Машина ревет, оживая. Питер тычет пистолет ближе к Кэшу, и я больше не думаю.
Я нажимаю на газ, толкая машину вперед. Сначала в него попадает бампер, затем его тело падает на машину.
В зеркале заднего вида в небе сверкает молния, словно зазубренное лезвие бритвы, освещая неровные формы, но мне некогда думать. Я даю задний ход и лечу назад, кувыркаясь над его телом. Я иду вперед, затем снова назад, пока не убеждаюсь, что он никак не может быть еще жив.
Руки Кэша в крови. Губа у него опухшая. На его рубашке и джинсах грязь и кровь, а теперь на стоянке лежат три тела. На одном из его запястий, как и у меня, свисают наручники. Но его пятнистые черные глаза удерживают меня, и я никогда раньше не видела в нем такого взгляда.
Он слегка покачивается, но его взгляд останавливается на мне, и этот шок перерастает в одержимость. Я выбрала нас.
Это на моих руках, и теперь мы в безопасности.
ГЛАВА 22
Ремеди
Я глушу двигатель и бегу к Кэшу. Обхватив его лицо, я быстро провожу взгляд между каждым глазом, сосредотачиваясь на темных пятнах, темном круге и леске, на приманке, заманивающей меня, как будто это доказательство того, что он все еще здесь, все еще жив.
Он тянет мои руки вниз, затем дергает меня в свои объятия. Раскат грома пронзил небо, и грозовые тучи разверзлись, обрушиваясь на нас.
— Он прикасался к тебе? — кричит он сквозь дождь.
Я моргаю, пытаясь сосредоточиться на его словах.
Прикасался ко мне?
Слезы наполняют мои глаза. Единственный раз, когда Питер прикоснулся ко мне, это когда я сопротивлялась аресту. Питер был хорошим человеком, и я убила его. Боль сжимает мое горло, затем распространяется за глаза, грозя взорваться.
— С тобой все в порядке, маленькое лекарство? — спрашивает Кэш тихим голосом.
Его рот расслаблен, как будто он не знает, как мне помочь.
Я не могу ответить. Я качаю головой, и тогда это происходит, рыдания пронзили мое тело, разрывая меня на части, и я больше не могу это контролировать.
Дыхание у меня хриплое, и как бы я ни старалась, я не могу успокоиться.
Кэш так много сделал для меня. Мне пришлось убить Питера, иначе Кэш погиб бы. Я должна была сделать это.
Не так ли?
— Если бы этот ублюдок не был мертв, я бы убил его за то, что он заставил тебя так плакать. — говорит Кэш.
Его голос низкий и полон вибраций. Сопли забивают мне нос, но я фыркаю и пытаюсь отдышаться. Он гладит меня по макушке, пытаясь утешить, и мне хочется рассмеяться.
Это так приятно говорить, и все же это совершенно демонично. Вина проникает в меня повсюду.
Я убила невиновного человека, чтобы защитить серийного убийцу. Никто в этом мире не сможет простить меня за это.
Но я чертовски рада.
— Он был совсем как твой отчим. — говорит Кэш. — Еще один хищник, которого нужно уничтожить.
Смех вырывается из моего рта, потому что я знаю, что Кэш говорит это, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. Но даже если слухи о том, что он накачал наркотиками ту девочку в старшей школе, правдивы, Питер всегда уважал мои границы, даже если он не сдержал своего обещания позаботиться о моем отчиме.
Я хочу сосредоточиться на ужасных вещах, которые совершил Питер, но не могу.
Его больше нет, и я не уверена, правильно ли я поступила.
Но это то, чего я хотела.
— Уэйн Кэш. — говорит Кэш громким голосом, пробиваясь сквозь проливной дождь.
Я смотрю на него, капли брызгают мне в лицо. В его темных глазах сверкает лунный свет.
— Но зови меня Кэш.
Он поднимает меня со своих колен, затем идет к своей машине и копается. Минуту льет дождь, и в ушах стучит сердце.
Затем к моим ногам приземляются старые лицензии и поддельные удостоверения личности. На каждой пластиковой карточке изображен Кэш разного возраста и стиля. Лохматые волосы. Бритая голова. Густая борода, доходившая на три дюйма выше подбородка.