— На скейтборде…
— Есть у него в городе любимые места? Друзья? Куда он предпочитал ездить в путешествия? Что читал, смотрел? — продолжала допытываться Лученко.
Влада почти ни на один вопрос не ответила. Пожимала плечами, сидя на диванчике в Верином кабинете, и только время от времени почесывала продетое в ноздрю колечко — видимо, недавно сделанный пирсинг. Вся она была какая-то неоформленная, недопроявленная, несозревшая. Оживилась только один раз.
— Вера Алексеевна, а вы правда сумеете найти Макса?
— Попробую.
— Пожалуйста, найдите! Я жить без него не могу.
Вера вздохнула. Сколько она таких перевидала у себя, которые «не могут жить без», — из них армию можно сформировать. В итоге часто оказывалось, что прекрасно могут жить без кого угодно.
— А как вы это делаете? Вы экстрасенс? Такой, как по телевизору, в этих битвах?
— Нет, у меня развитая интуиция.
— И все? — разочарованно протянула девушка. — У всех есть интуиция… Как вы находите, что делаете?
«Может, это ее отвлечет», — подумала Вера и принялась объяснять:
— В одной книге мне попалось описание китайских банкирских домов девятнадцатого века. Это сейчас, чтобы взять кредит, нужен десяток справок, а тогда дело решал гадальщик на палочках.
Влада словно проснулась, слушала с интересом о том, как гадальщик бросал палочки веером, смотрел на получившийся узор и по нему определял характер и благонадежность клиента. Конечно, это было только внешним эффектом, на самом деле «гадальщик» — опытный психолог и физиономист с сильной интуицией. Он смотрел на человека и отождествлял себя с ним, вживался в него настолько, что практически становился им. «Я — это он, он — это я. Вот с такими глазами, губами, веками — что я чувствую? С таким носом, щеками — о чем думаю? Как двигаюсь, как смотрю, как говорю… Говорю ли правду? Жулик я или нет?»
— То есть он входил в состояние, похожее на транс, и почти никогда не ошибался в характеристике человека, — сказала Вера.
Девушка смотрела на нее зачарованно.
— Вы тоже входите в транс?
— Обязательно. Поэтому мне и нужно узнать про Максима побольше.
Она все-таки расшевелила Владу, расспросила, узнала минимум из необходимого, начала смутно что-то ощущать. Как и в тот раз, у Веры разболелась голова.
— Я уже говорила твоей сестре и тебе скажу, Влада. Ты можешь пожалеть о том, что нашла своего парня. Если человек уходит и не подает о себе вестей, то это значит: он не хочет быть найденным.
— Вера Алексеевна! Как это не хочет?! Он так любит меня, что ни минуты без меня не может! Вы уже знаете, где он? Куда нужно ехать? Ну пожалуйста, не молчите!.. Что с вами?
Лученко положила руки на стол, а на них уронила голову. Тяжело. Она пожалела, что согласилась помочь коллеге. Лучше бы Марина на нее обиделась, чем влезать в неприятное…
Сквозь пульсирующую боль в висках и глазных яблоках проступали картинки.
— Такие деревянные прутики… — бормотала Вера. — Нет, бамбуковые, а по ним вьется виноградная лоза.
— Что вы говорите?!
— Целые густые заросли винограда, и посредине в них как будто дырка — окно с веранды в сад… В саду ничего нет, один желтый подсолнух, окруженный пожухлыми лопухами… Яркий среди тусклого… Я на него сейчас смотрю… — Вера выдохнула. — Влада, тебе это о чем-то говорит?
Девушка долго смотрела на Веру, моргая, потом сказала с удивлением:
— У подруги Таньки заросшая веранда… Она на Совских прудах живет, в частном домике. И, кажется, подсолнух есть точно. А что?
— Поезжай туда.
— Ой, поедемте вместе, пожа-а-алуйста! А зачем? Макс там?
Ну что ж, взялась за дело — доводи до конца. Пришлось Вере ехать на вызванном такси вместе с девчонкой, хотя предстоящее не вызывало у нее энтузиазма. Но она смирилась, заставила себя расслабиться перед неприятной неизбежностью — как, например, в кресле у стоматолога.
Они подъехали, подошли к калитке. Из-за забора послышался грозный лай, потом окрик: «Пальма, пошла вон!» Вышла девушка, удивленно посмотрела на Владу и ужасно смутилась.
— Ты?!
— Тань, мы к тебе. — Влада смотрела на нее с подозрением, но старалась быть приветливой. Она и не верила докторше, и не могла не заметить растерянности подруги. — Впустишь?
Девушка молчала. Отворилась дверь домика, и к ним подошел встрепанный юноша. Влада смотрела на него, открыв рот. Тогда девушка, вздохнув, сказала ему:
— Я же говорила тебе: лучше во всем признайся, спокойнее будет.
Максим смотрел себе под ноги и ничего не отвечал. У Веры уже раскалывалась голова, ломило не только виски, но и затылок. Что она здесь делает?