Она, наконец, ушла. Некоторое время принцесса Марика пролежала неподвижно в ожидании возможного возвращения «сестры». Прошло довольно долгое время, но Ираика не возвращалась.
Убедившись, что ее больше не потревожат, романка поднялась с ложа. Прошествовав к одному из высоких нижных шкафов у стены, она с усилием налегла на одну из его дверей.
Шкаф беззвучно провернулся, открывая темный лаз. Марика вернулась в комнату. Вытащив из-под кровати мешок, она повесила его через плечо. Потом осторожно подняла младенца. Поблескивая глазами, Хэвейд по-прежнему внимательно и серьезно глядел на свою мать. Придерживая его одной рукой, другой Марика забрала со столика другую свечу.
Остановившись на пороге лаза она еще раз оглядела покой, где она прожила так долго. Взгляд ее остановился на висевших на стене посеребренных мечах. Романка нахмурилась. Потом решительно нажала локтем на рычаг в стене. Так же бесшумно, как и до того, тяжелая дверь фальшивого шкафа послушно встала на место.
Глава 43
Когда-то Седрик в стремлении развлечь свою извечно угрюмую жену, показал ей этот тайный ход. Против ожиданий, каменный лаз вел не за стену, а в небольшой закрытый замковый сад. Должно быть, тот, кто задумывал этот архитектурный изыск, преследовал одну только цель — приводить ночевавших в комнате жен в таинственное и романтическое настроение. Однако поскольку спальня Седрика долгое время пустовала, а сам де-принц ни разу не завлекал сюда ни единой женщины, каменный переход пришел в сильное запустение. Пробираясь по нему, Альвах трижды все проклял. К счастью, ребенок в его руках по-прежнему молчал. Он лишь изредка попискивал, когда неумелая мать в битве с густыми пластами пыльной паутины спотыкалась о вывалившиеся из кладки булыжники.
Наконец, грязный и весь в паучьих нитях, а местами даже увешанный сухими шкурками самих пауков, Альвах продрался через сильно увивавший каменную стену вьюн. Бросив уже ненужный подсвечник, роман кое-как счистил с себя паутину и огляделся.
Место, в котором он оказался, как нельзя лучше подходило для задуманного. Разбитый внутри замковой твердыни и окруженный каменными стенами с четырех сторон сад казался небольшим, но не заброшенным. Деревья в нем были сильно острижены и почти скрывались под побегами вьюна, плюща и бегунка. Свисавшие отовсюду гроздья дурман-цветка наполняли воздух сладковатыми ароматами, которые заставляли кровь бежать в жилах быстрее. В центре сада на выложенной камнем площадке стояла мраморная скамья без спинки. Вокруг нее полукругом росли несколько розовых кустов. Очень походило на то, что сад разбивался для уединения влюбленных. Даже низкая и широкая скамья чем-то напоминала ложе для любовных утех. Высокие стены надежно скрывали это место от посторонних глаз.
Не желая ступать на камень, Альвах продрался сквозь розовые кусты и уложил ребенка на скамью. Сын поморщился, опуская уголки рта книзу. Быть переложенным от материнской груди на жесткий камень пришлось ему не по душе. Некоторое время роман стоял над ним, разглядывая маленькое лицо, которое действительно чем-то неуловимо напоминало его собственные черты. Потом неожиданно для себя припал на колено и коснулся губами детского лба.
— Прости меня, — негромко попросил он, не имея необходимости скрывать горечь. — Но я не могу… больше не могу… так жить дальше.
Бывший Инквизитор снял с плеча мешок и вынул полученное от горгоны зеркало. С хрустом разломив ручку, роман брезгливо вытряхнул на камень давнюю сухую кость. Затем вновь обратился к мешку и вслед за зеркалом извлек крысоловку с еще живой крысой внутри.
Открыв дверцу, Альвах поймал крысу и свернул ей шею. Потом вытащил из прически гребень и полоснул острым краем по шкурке еще теплого грызуна. И торопливо накапал свежей крови на кость, которая теперь лежала перед ним.
Полыхнуло синим огнем, в единый миг выжигая мерзкий артефакт дотла. Черный дым от этого огня взметнулся в небо, но тут же опал на землю сгустившейся тьмой. Почти сразу же из тьмы на траву сада шагнула горгона. Она проделала это с такой поспешностью, словно только и делала, что ждала вызова Альваха. Ведьма снова была в обличье смертной женщины. Едва взглянув на нее роман понял, что жрица хаоса была сильно не в духе. Впрочем, он догадывался — почему.