Когда он упал обратно под дерево и снова раздул костер, Альвах уже был отчасти доволен собой. Если бы удалось сейчас добыть горячий мясной завтрак, будущее могло бы показаться не таким черным, каким оно представлялось на голодный желудок.
Получив цель, прояснившаяся мысль уважавшего правильность и порядок романа заработала. Альвах бросил жадный взгляд в сторону уже проснувшихся и прыгавших по веткам осенних цокотух. Потом с некоторым трудом отхватил кожаный ремень от штанины и занялся изготовлением пращи.
Глава 11
Седрик Дагеддид, де-принц провинции Веллия, осторожно приподнял ветку, проезжая под ней. Он не оглядывался, но и так знал, что Эруцио следует за ним. Вслед за романом тихо, как призраки, двигались всадники из королевской дорожной стражи. Три месяца выслеживания, бесплодных поисков и погонь — и вот сегодня разбойничья шайка Брюхатого Лласара, кажется, окончательно попалась. Брюхатый всегда был очень осторожен, но третьего дня подчинявшиеся ему мерзавцы обнаглели настолько, что дочиста разгромили трактир у Главной дороги на Ивенот-и-ратт, столицу Веллии и увели с собой двух трактирщиковых дочерей. После того, что с ними сотворили, тела девушек бросили в лесу, не углядев, что одна из них осталась жива. Чудом ей удалось вернуться в разоренный дом и навести, наконец, дорожную стражу на логово бандитов.
Седрик лично возглавил облаву на выродков мужеского рода. В какой-то мере, эта облава была им заслужена. Не первый год он обретался в лагерях дорожной стражи, на правах простого воина, без каких-либо привилегий, которые предусматривало его высокое положение. Злые языки поговаривали — принц-де по предпочтениям притерся там, где много пригожих крепких молодцев. Но на самом деле Седрик просто стремился уйти дальше от велльского двора, скрывая от людских глаз в лесах свое убожество.
Справедливости ради стоило сказать, что Седрик не был единственной паршивой овцой в стаде. Проклятие — непостижимое, непонятно кем и когда насланное, уже третье поколение нависало над всем его родом.
Отец его, Хэвейд Дагеддид, был шестым, младшим ребенком в семье. Трон мог достаться ему только разве в случае повального мора. Хвала Лею, в стране мора не случилось, но отчего-то его братья и сестры гибли и без мора — один за другим. По мере того, как расчищалась дорога к трону, клеветники все чаще стали указывать на Хэвейда, как виновника несчастий с родичами. Но когда, после восшествия на престол, молодой король продолжал подвергаться тем же несчастиям, которые до того обрушивались на прочих отпрысков Дагеддидов, заговорили уже о семейном проклятии.
Первая жена короля — благородная красавица из велльской знати — подарив счастливому отцу наследника и, едва оправившись от родов, вместе с сыном заболела красной лихорадкой. Королева умерла сразу, а младенец чудом и долгими молитвами остался жив. Но, об этом известно каждому — переболевшие красной лихорадкой мужи, хотя и сохраняют мужескость, однако семя их пустеет, так же, как усыхает чрево у выживших жен. Генрих, как был назван первый сын короля, был обречен с детства не иметь своих детей.
Спустя несколько лет после смерти жены король Хэвейд женился опять — на дочери вождя соседних геттов. Молодая геттская королева понесла сразу после свадьбы, и Хэвейд было утешился. Но судьба и здесь посмеялась над ним. Как ни берег он жену, на седьмом месяце ее пребывания в бремени случилось несчастье — мелькнувшее в окне видение сумело напугать королеву до того, что она сбросила младенца и скончалась в ту же ночь — ибо лекари не сумели остановить пролившиеся за этим крови. Седрик родился недоношенным, но остался жив и даже быстро оправился от такого поспешного рождения. Со временем кровь геттов все более давала о себе знать — по взрослости вытянувшись выше брата и раздавшись вширь, он был темноглаз и темноволос, чем сильно отличался от велльских подданных.
Но отрадой для отца не стал. В том не было его вины, а лишь огромное несчастье. Геттская мать сбросила сына в ту самую ночь, которая бывает лишь четырежды в году, и в которую велльские жены, доведись им рожать, через силу пьют удерживающие отвары, предпочитая пострадать дольше в родовых корчах или даже умертвить младенцев, но не дать появиться сыновьям в Ночь Голубой Луны.