Как во сне Альвах сделал шаг к зеркалу и тронул лицо. Ему на глаза попалась рука — тонкая и, вне всяких сомнений, женская. Инквизитор в зеркале тоже шагнул вперед и тронул щеку. Зеркало отражало лишь суть. Реальность оставалась реальностью. Марк Альвах по-прежнему находился в комнате мага и в теле женщины. Для него ничего не изменилось.
Тоска навалившегося разочарования едва не разорвала сердца романа. В груди сделалось душно. Альвах упал на колени, вцепившись в собственные плечи так, точно хотел вытряхнуть себя из своей же шкуры. Теперь бытие достигло для него пика непереносимости. Ему страстно захотелось перестать быть — сей же миг. Альвах тихо замычал, сжимая зубы и мотая головой, и из-за этого не сразу увидел лица Ахивира.
Маг, похоже, понял. Выражение тоски, появившееся на его лице, могло соперничать с тем, которое комкало теперь черты Альваха.
Некоторое время произучав романа, который был выше его почти на голову, велл стиснул зубы и шагнул вперед, хватая бывшего Инквизитора за плечо, поднимая и разворачивая его к себе.
— Это, — справившись с лицом, и вернув на него спокойствие, маг коротко кивнул в сторону зеркала, — твой истинный облик?
Альвах еще раз оглянулся на себя настоящего и кивнул, закусив губу. Ахивир глубоко и с усилием вдохнул.
— Ведьма? — получив еще один утвердительный кивок, он дернул щекой. — Давно?
Роман показал на пальцах. Ахивир понял его правильно.
— И речь тоже она? Проклятье, сильно же ты ее допек!
Альвах не выдержал и снова обернулся к зеркалу. Невольно велл тоже посмотрел туда. И, вдруг, шагнув ближе, всмотрелся точнее в отражение романа. Потом развернул бывшего Инквизитора к себе и коснулся лба.
— А это еще что… не дергайся, дурак! — он снова посмотрел в зеркало, потом вытащил из-за пояса нож и, не дав Альваху опомниться, сковырнул с его лба темную родинку. Единственную, которую ведьма оставила на совершенной, чистой девичьей коже.
Альвах потер лоб. Несмотря на то, что выбранная из него родинка оказалась неожиданно крупной и твердой, крови не было. На этом месте остался только след, который быстро затягивался.
— Этот камень маги вращивают в тех, с кем не хотят терять связи, — Ахивир покатал на ладони пальцем бывшую «родинку» Альваха. — У тебя ведь раньше такого не было?
Роман пожал плечами и помотал головой.
— Тогда, это твоя ведьма, — Ахивир отошел к столу и, вытащив железную коробку, внутри которой что-то гремело, бросил каменную горошину в нее. — Она видела все, что с тобой происходило. Даже могла пытаться внушать тебе мысли либо подчинять волю… В моем доме ее магия была бессильна, ибо я наложил защиту. Но едва бы ты отошел на два-три десятка шагов — снова оказался в ее власти. Радуйся, что ты заглянул в мое зеркало.
Они посмотрели друг на друга. Ахивир страдальчески поморщился.
— А я все думаю, как же ты… Я ведь… хотел… — он снова едва справился со своим лицом и махнул рукой. — Проклятье. Проклятье! И что вот теперь… прикажешь с тобой делать, а? Проклятый ты лицедей!
Альвах бросил на него хмурый взгляд. Потом указал на зеркало, на себя и сделал еще несколько жестов, которые, однако, Ахивир худо-бедно понял.
— Спрашивешь, возможно ли вернуть тебя обратно? — он зло дернул ртом. — Откуда мне знать? Да, я маг, но то, что с тобой случилось, не имеет никакой общей природы с магией Светлого Лея. Это женская магия, магия Лии, та, что может искажать естество, не меняя его. В то время, как мужская магия наоборот — меняет естество без искажений! Как же тебе объяснить… Ты ведь думаешь, что это не твое тело? Оно твое, дурак. Она просто его изменила. Ведь если отрезать тебе, к примеру, нос, ты ведь не перестанешь быть собой? Это то, что умеют бабы — искажать сущности. Ни один муж, даже величайший маг, этого не сумеет. Муж может изменить форму — стать хоть псом, хоть драконом. Но это изменение не исказит человеческой природы — и по прошествии надобности муж вновь станет человеком. Естество его не исказится. А вот если тебя в лягушку обратит ведьма — так и будешь квакать, пока она не сжалится вернуть тебя, или не издохнешь. Со мной она могла сделать то же самое — и не в моих силах было бы преодолеть это искажение, ибо у моей магии совсем иная природа!
Альвах понял не все, но главное уразумел — даже сильный маг, подобный Ахивиру, не мог вернуть его обратно. На глаза вновь навернулись предательские слезы, порожденные набиравшей силу женской сутью. Роман стиснул зубы и вновь попытался объясниться жестами.