Остальное вы знаете.
В холле снова стало спокойно. Снова это был обыкновенный холл прекрасно обставленной квартиры в роскошном старом доме. Напряжение неизвестности, магия тайны — все исчезло, их словно выдуло прочь, когда Юлия широко раскрыла окна. Свежий предвечерний воздух, тихо опускающийся на город с лесистых склонов Ви-тоши, остужал бетон и камень нагретых солнцем зданий.
Только что милиционер, целый день простоявший у входной двери, увел Любена. Я дивился самообладанию и душевной стойкости Юлии, сдержанности, с какой она встретила раскрытие преступления своего мужа, означавшее крушение семейной жизни. Несмотря на все страдания, которые ей пришлось перенести, она была счастлива: ее любимый отец жив и мать наконец сможет успокоиться. И ей самой тоже хотелось долгожданного покоя. Анна никогда больше не переступит порог их дома, а если доведется встретить на улице Слави — он покажется ей далеким, полузабытым, едва знакомым человеком. Впрочем, едва ли она встретит его — скорее всего, он успеет махнуть в свою вожделенную заграницу. "Да, конечно, он уедет, — вероятно, думается ей. — Такие, как он, всегда сумеют обойти все препятствия…".
Юлия ходила из одной комнаты в другую, что-то убирала, приводила в порядок. Видимо, это было ей необходимо, чтобы отвлечься, поскорее забыть ужасные часы, пережитые только что. В который раз проходя мимо меня, она вдруг остановилась и доверительно сообщила:
— Мама только что вернулась из больницы. Папа спит, спокойно спит… — и ушла.
— Да-да… — как-то неопрелеленно, с ленцой протянул инспектор. Он отдыхал, глядя через окно на вечернюю улицу. Потом повернулся ко мне: — Видите, она не знает, кто вы, а вот ведь заговорила с вами…
— Она принимает меня за вашего коллегу.
— Вероятно. Да вы и есть почти мой коллега! И уже заработали довольно солидный стаж.
Юлия снова вошла в холл и обратилась к нам, в сущности, не прерывая своего бесконечного внутреннего монолога:
— Доктора утверждают, что он очень скоро поправится. Это правда? Я о папе. Он спит…
Пирин Йонков ответил ей кивком, что должно было означать "разумеется", вздохнул и открыл свой портфель, который так часто "забывал" в холле.
Он извлек оттуда портативный магнитофон с необычно большими роликами, включил его и стал прослушивать бобину, что-то ища на звуковой дорожке. Вот, значит, для чего был предназначен портфель… И он сыграл свою роль. Наконец Пирин как будто нашел то, что было ему нужно, нажал кнопку. Послышались голоса родителей Юлии, а потом и голос самого инспектора.
"Я помню очень хорошо — он взял пистолет у меня из рук… Не скрывайте от меня ничего! Что все-таки произошло?"
"Тише, тише, тебе нельзя много разговаривать…" — вмешался ласковый голос матери.
"Где Юлия? Почему ее нет с тобой?"
"Не волнуйся, с ней все в порядке. Она скоро придет к тебе".
"Как я мог допустить такое!… А Юлия, девочка моя…"
Не надо больше ни о чем говорить. В этом сейчас нет никакой необходимости! Вы, пожалуйста, отдохните хорошенько. Ведь вы столько пережили…"
"Она спасена? Ей ничего не угрожает? Это нам пора на покой, а она ведь молодая…"
Инспектор снова нажал кнопку, ролики остановились. Юлия еле оторвала взгляд от них и подняла голову.
— Вообще говоря, случай довольно обыкновенный. Я ожидал попытки ко второму убийству…
— Вы говорите обо мне? Моя жизнь была под угрозой?
— Возможно.
— Как я теперь посмотрю отцу в глаза?
— "Экспонаты для музея революции" все еще на посту и во всем правы. И в этом есть даже какой-то символический смысл. — Инспектор бросил выразительный взгляд в мою сторону. Я согласился с ним без колебаний.
— А еще что интересного записал "портфель"?
Инспектор снова нажал кнопку воспроизведения. На этот раз в холле зазвучал резкий голос "братишки" Слави, а потом и Любена.
"Загадочная личность — этот…"
Я вспомнил — ведь я слышал этот разговор через неплотно закрытую дверь. Сейчас Любен зашипит на "братишку"… Вот-вот:
— Шш! Заткнись! "Загадочная"… чушь собачья! Банальный ловкач! Подсовывает мне задачки из учебника криминалистики… А ты, Анче, понимаешь, о чем я говорю, правда? Видела, как он схватил твою газету? Идиот!"
— Это обо мне… — Инспектор, едва скрывая улыбку, снова остановил ролики.
— Я приготовлю вам что-нибудь поесть, ведь вы не обедали…
— Почему же? Мы совсем неплохо поели с товарищем, — инспектор кивнул в мою сторону, — пока… вы тут ждали нас…
— Это было не очень вежливо с вашей стороны.
— Возможно. Но необходимо. Так какой номер вашего телефона?
— 45-99-63.
Инспектор поднял трубку, но не набрал номер, а снова обратился к Юлии:
— Помните, я спросил, что заставило вас войти в комнату отца? Телефон! Ваш супруг звонил из бара. Одним словом, проверка "исполнения"… Он разбудил вас. И хорошо сделал. Ведь он был уже в аэропорту. В 2.35 есть рейс на Вену. Но, на наше счастье, самолет, который должен был прилететь из Стамбула и дальше следовать в Австрию, опоздал из-за забастовки в турецком аэропорту. "Наш" подождал, подождал, потом испугался, что может возбудить подозрения, и вернулся в город — к Данчо, в бар отеля "Балкан".
Послышались звуки рояля — кто-то наверху заиграл гаммы.
— Интересно, — брови инспектора удивленно поднялись вверх, — я считал, что в старых домах, как ваш, нет такой слышимости между этажами. Надо иметь это в виду…
— Зачем?
— Пригодится во время какого-нибудь расследования… Ну, а вы, автор, скажите — только честно! — вы нами довольны?
— Все было так, как нужно.
— Идея капкана родилась у меня в одну секунду — наверно, так вдохновение посещает поэтов. Когда я дотронулся до лба вашего отца, -продолжал он, обращаясь к Юлии, — я ожидал, что почувствую холод смерти, но лоб был едва теплый… И тут я понял, что ваш отец будто сам поставил капкан для преступника, а мы должны лишь помочь поймать его. И мы принялись помогать. Я попросил вас выйти, чтобы дать санитарам указание немедленно отвезти отца в больницу. Потому что если бы я приказал доставить его в приемный покой, а не в морг при вас, вы бы сразу обо всем догадались. Так что, уж простите, пришлось переступить на время через ваши дочерние чувства. А Любен никак не ожидал появления главного свидетеля, но он появился и дал разоблачительные показания. Впрочем, я еще раньше, чем ваш отец смог заговорить, догадался почти обо всем, что здесь произошло, и "восстановил" для себя всю сцену. Главное убийство не совершается в подобной среде просто так, за понюшку табаку. Должна быть серьезная причина для преступления, и причина эта была выявлена: деньги, подготовленные для бегства.
— А я вообще не думала об этом…
— Расследование, которое мы провели на службе Любена, в редакции Анны, в баре, в других местах, сразу помогло нам взять правильный след. План Любена не мог осуществиться без "ликвидации" вашего отца, Юлия…
— Но как он мог? Папа ведь любил его сначала. И он знал, как все мы — мама, я — обожаем отца, как многим ему обязаны…
— Если кто-то решился на убийство, — вставил я, — какие могут быть нравственные альтернативы? А тут еще все неожиданно сложилось"удачно" для вашего супруга…
— Да, — согласился Пирин и продолжал: -Отцу стало плохо, ему нужно было дать лекарство Любен дал ему это "лекарство"…
— Не могу, не могу представить себе, что он сделал это так хладнокровно!… — Юлия закрыла лицо руками.
— Но, однако, нам пора, дорогой автор! Телефон ваш я запомнил, — сказал Пирин Юлии, -но теперь надо его забыть, потому что мы едва ли увидимся с вами еще.
Инспектор машинально набрал привычный номер.
— Велева? Да, это я. Не звони мне больше по телефону… да-да, по этому. Мы закончили.