Звонок мобильного вырывает меня из раздумий. Приветствуем с мамой друг друга, а затем она спрашивает о моих успехах. Я подробно рассказываю о своих достижениях в учебе, но прерываюсь когда слышу крики отца.
– Мам, отец снова пьян?
Молчание.
– Мам?
– Да, – так много грусти в одном слове. – Доченька приезжай на выходные, – мама пытается поменять тему разговора.
– Я постараюсь приехать. Он не трогает тебя?
– Не переживай за меня.
Легко сказать “не переживай”! С тех пор, как отец попал под сокращение, он перебивается временными заработками. А в свободное время просто-напросто пьет и скандалит. Это длится уже порядка восьми месяцев. И за это время я просто не узнаю своего отца. Он стал злым, раздражительным, агрессивным. Но самое ужасное, что он стал поднимать руку на маму. Когда это произошло впервые, я была жутко напугана.
Меня трясло и понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя. А потом это повторилось снова, снова и снова. Самое ужасное то, что это не закончится, пока он не завяжет с выпивкой. А для этого ему надо найти постоянную работу, но, увы, с трудоустройством, у нас в поселке большая проблема. Наша семья стала еще одной жертвой экономического кризиса в стране.
– Машка! – резкий крик возвращает меня к телефонному разговору, но теперь уже с отцом.
– Да?
– Ты там учись, а не шляйся. Если узнаю, что ты гуляешь – убью, – бормочет он.
– Андрей, ну о чем ты говоришь? – доносится голос мамы.
– А ты заткнись, мразь! Думаешь, я не знаю, как ты крутишь своим задом в магазине, – я четко слышу, как отец дает пощечину маме. Ее плачь. Связь обрывается.
Меня охватывает злость, паника, обида и страх. Страх за маму.
– Ненавижу! – цежу я сквозь зубы, и слезы градом льются по моим щекам.
***
С трудом вытаскиваю свою сумку из багажного отсека автобуса и волочу ее по земле. Я просила маму не класть столько еды. Но ее разве переубедишь? Ей все кажется, что я похудела и здесь помираю с голоду. И теперь мне придется как-то донести эту огромную сумку до общежития. Останавливаюсь и тыльной стороной ладони вытираю пот со лба.
– Давай помогу, – знакомый голос заставляет меня обернуться.
Опять этот Влас. Про себя стону. Неужели непонятно, что я не желаю с ним общаться, а тем более принимать от него помощь.
– Спасибо, не надо, – хватаюсь за ручку и продолжаю тащить сумку.
– Интересно, в кого ты такая упрямая? – легкий походкой идет рядом со мной.
– Интересно, в кого ты такой надоедливый! – не остаюсь в долгу.
Его громкий смех заставляет остановиться. Замечает мой гневный вид и прекращает смеяться.
– Не боишься пуп надорвать? – улыбается, склонив голову на бок.
– А ты что так за мой пуп переживаешь?
– Нравишься ты мне. Вот поэтому и переживаю, – уже более серьезно отвечает он.
Его прямота сбивает с толку. Не зная, что сказать, хватаю ручки, которые, к моему несчастью, рвутся. Терпение у Власа тоже лопается. Он выхватывает сумку и несет в сторону припаркованных машин.
– Отдай мою сумку! – кричу ему вслед, а затем иду за ним.
Он закидывает мой багаж на заднее сиденье, а для меня открывает переднюю пассажирскую дверь.
– Долго будешь думать? – не выдерживает Влас. – Садись уже. Обещаю, кусаться не буду, – шутит он, улыбаясь.
Устало вздыхаю и сажусь в машину. Мысленно уговаривая себя, что для меня так лучше. Не надо плестись до остановки с баулом, трястись в автобусе, а потом тащить свою поклажу до комнаты. До общежития едем в полной тишине. Старательно не смотрю на водителя, а в мыслях прокручиваю его признание. Неужели действительно нравлюсь?