Я успокоился и почувствовал за спиной уже знакомое ощущение.
— Его ждёт ад? — спросил я, переживая за душу обречённого на ошибку.
— Смотря, что такое ад. Вечные страдания дарует не ад, а то, что вы туда приносите.
Я обернулся, ожидая обнаружить укор в его спокойствии, но Гибель был крайне кроток. Всё ли время он был здесь? И зачем так возится с убийцей?
— Интересно, так значит ни рая, ни ада не существует?
— Вопрос терминологии. — он обвёл взглядом фигуру мужчины и многозначительно спросил — Думаешь, вы похожи?
— Нет. Он забрал одну душу, а я нет. — тут я осёкся — А где же душа девушки?
— Её уже забрали. Души не должны пересекаться после смерти, таковы правила.
— А как же те, что решили остаться как Л? Их же, наверняка, довольно много.
— Любые правила нарушаются. Но находясь так долго в небытие, они перестают быть теми, кем были. Так что вряд ли она встретит кого-то вменяемого.
— Может ей ещё можно помочь?
— Кто знает. Впрочем, это последнее решение человека, а для многих и единственное за жизнь, так можно ли им в этом отказывать? — он прав, это далеко за пределами моего понимания, стоит ли в это лезть. — Покончить с собой не получилось?
Почему-то его безмятежность меня пугала. Казалось, я привык только к словам, а его безмолвный дух, вечно стоящий за спиной, страшил как взгляд большого брата.
— А это вообще возможно?
— Нет. Ты жнец, а значит бессмертен.
— Значит, только, когда я закончу? — обречённо выдавил я. — А что, если все подряд будут отказываться уходить? Ты же видишь, из меня никудышная смерть с косой.
— Тот, кому следует уйти, уходит, и исключений нет, а ты здесь, значит так должно быть.
— Что это значит? Разве человек может стать бессмертной сущностью?
— Все души бессмертны, смертно лишь тело, у твоего духа долгий путь.
— Значит, если убить тело, душа будет дальше скитаться вечность?
— Для кого скитание, а для кого познание.
Он снова исчез, оставив меня наедине с бесконечными вопросами.
Следующее имя. К. При мысли о нём, мне виделось покрывало в горошек, у меня в детстве было похожее. Я слышал смех друзей из школы и чувствовал запах печенья. Но это были лишь воспоминания, ибо запахи я больше не ощущал. Найдя нужную дверь, я замедлил. Так странно и жутко было в такие моменты, когда не знаешь, что дальше, но точно понимаешь, что ничего хорошего. Я набрался смелости и прошёл сквозь дверь.
Это была детская, огромная комната с кучей игрушек, что красиво стояли на полках, будто в них никто не играл. У дальней стены стояла кровать, к которой вели трубки и провода от медицинских аппаратов, заполонивших всё вокруг. Я подошёл ближе, под одеялом в горошек лежал мальчик, лет девяти. Его кожа сияла бледностью, под глазами мешки в пол лица, но губы застыли в лёгкой улыбке, будто это обычное летнее утро. На тумбочке возле кровати стоял поднос с завтраком, от чашки исходил пар, а рядом лежали костыли, все в пыли.
Я коснулся его плеча, и К резко вскочил с постели, он завопил и стал бегать по комнате. Если бы живые люди нас слышали, он без труда поднял бы всю улицу. Но теперь его мог слышать только я.
Его радостный смех скрёб по сердцу. Как объяснить ребёнку такие сложные вещи? Ребёнку, который просто хочет веселиться.
— Набегался, К? — спросил я, когда скорость мальчишки слегка убавилась.
— Разве можно когда-нибудь набегаться? Это же так здорово!
Он улыбался мне, словно я был самым значимым человеком в мире. Эта детская непосредственность напомнила мне о сыне, который тоже любил меня, несмотря ни на что.
— Ты понимаешь, что произошло? — К лишь развёл руками и невинно улыбнулся. — Ладно, нам с тобой пора.
— Куда?
Горло сдавило, руки сжались в кулаки, а голос задрожал.
— В одно хорошее место. — я как мог выдавливал из себя улыбку.
— Там можно будет бегать?
— Конечно, а ещё прыгать и кричать.
— А мама там будет?
"Когда-нибудь" — подумал я, но лишь кивнул.
В конце, как всегда, явился Гибель, но стоило мальчику уйти, как я потерял контроль, оставив лишь притворную улыбку.
— Это сложно, я не могу больше. Это выше моих сил. — я судорожно нащупывал на голове волосы, которых больше не ощущал — Я слабак, понимаешь, я слабак и не могу. — если бы я что-нибудь чувствовал, я бы разорвал это, волосы, одежду, язык, не важно, я уничтожил бы всё.
— Ты должен.
— Почему вы не хотите убить меня?
— А почему ты думаешь, что я должен непременно хотеть кого-то убивать? Вы люди постоянно наделяете всё вокруг какими-то качествами. А правда в том, что ни мне, ни самому Богу дела до вашей смерти нет.