— Не сразу. Сначала, как всех, на производство отправили. Где-то через год я попробовал — и прошёл.
— Продержался три раунда против борца?
— Три? — удивился Ксиаози. — Нет, у нас было — один. Я как соперника увидел, сразу понял: либо я его сейчас валю, либо до конца раунда мне не дожить. Ну и кинулся на него… Чонган его звали. Нормальный парень оказался, мы с ним потом соседями по комнате были.
— А на службе у Хуа чем занимался?
— Ну… Сначала — со старшим ходил. Пошлют — делаем.
— Например?
— Ну, например… Например, поднимают нас, говорят: нужно передать привет такому-то человеку. Мы идём и передаём привет. Почему, за что — нас не касается. Тому главное узнать, от кого. Потом очухивается и сам выводы делает. Бывало конкретно: забрать долг, столько-то. Идём, работаем. Бывало и просто так гоняли, подай-принеси. В основном так, конечно. Пару раз на турнирах выступал межклановых. Два года назад до финала дошёл, дрался там с Чжоу. Проиграл… — Ксиаози вздохнул.
Я вспомнил, что межклановые турниры проводились не только и не столько с целью развлечения. Ещё Вейж рассказывал, что таким образом кланы разрешали спорные вопросы. Можно себе представить, как «обрадовались» Хуа, когда Ксиаози слил финал, и клану пришлось идти на уступки.
— С тех пор меня сильно подвинули, — подтвердил мою догадку Ксиаози. — Поставили на бои.
— Это как? — заинтересовался я.
Ксиаози разговорился, уже чувствовал себя свободно, развалился на стуле.
— Как… Это жесть, — сказал он. — Таблетки дают такие, что даже волосы дыбом становятся, глаза из орбит вылезают. Хочешь — стенку кулаками молоти, пока стенка не закончится. Ну и на ринг. Это не турниры, это просто… Ну, как бы турниры, но не официальные. В клубах. Пацаны их «ямами» называли. Упал в яму — не выберешься. Платили неплохо — за победы. Но когда каждый день, обдолбанный, получаешь по башке, потом эти деньги не знаешь, куда потратить. Только на бухло и уходят, чтоб отвлечься немного. Два месяца там пробыл. Потом мой старший слово замолвил — вытащили. И опять снизу начинал.
Я с интересом выслушал эти подробности кланового бытия. Не везде всё было устроено одинаково, жизнь в каждом ключе бурлила особенным образом.
— Здесь тоже придётся начинать снизу, — сказал я. — Думал об этом? И этот низ будет гораздо ниже, чем у Хуа.
— Да дело-то не в этом, — поморщился Ксиаози и сделал глоток остывающего чая. — Мне бы с колёс слезть. Остальное — неважно.
— А зачем слезать-то? Чем они тебе мешают?
— Мешают… Мешают! Сам не понимаешь?
— Догадываюсь. Но хочу услышать твою версию.
Ксиаози вздохнул и развернул мысль:
— С девчонкой я познакомился, пока в «яме» был. Серьёзно всё. Я просил, чтоб меня на другие таблетки перевели. Знаешь, что мне сказали?
— Могу представить.
— Можешь представить… А мне и представлять не надо. Сказали: «Таким, как ты, лучше не размножаться». И всё. Понимаешь?
Я кивнул. Противозачаточный эффект не был свойством сырья, поставляемого Киангом. Этот эффект подсаживали в клановых лабораториях, чтобы контролировать численность своих рабов. Всегда проще взять подходящего человека с улицы, чем вырастить с пелёнок. Ещё неизвестно, что вырастет. Поэтому те, кому не посчастливилось подсесть на таблетки, по сути, уже не имели шансов обзавестись потомством.
Скорее всего, таблеток без противозачаточных присадок кланы не производили в принципе. Иначе Юн предложил бы мне в своё время хотя бы такой вариант, когда я намекал, что неплохо бы снять Ниу с зависимости. По крайней мере, Чжоу — не производили. Кто-то другой, может, и заморачивался.
Сказать по правде, трудно было отчасти не согласиться с ходом мысли власть имущих. В перенаселённой стране, где уже нет места даже для захоронения урн с прахом, если у тебя под рукой оказывается рычаг, регулирующий размножение отбросов общества, способных только бить, убивать и запугивать, трудно им не воспользоваться. Но эти мысли… Это были мысли Кузнецова, и от них меня всё равно передёргивало, сколько бы разумных оснований ни было под них подведено.
Кто во главе? Кто решает? И почему именно он? Вот вопросы, которые низвергают любое логическое построение. Я видел глав кланов и могу сказать, что каждый из них — дерьмо ничуть не меньшее, чем эти «отбросы». А то даже и большее. И что в итоге? Если дать Ксиаози деньги и власть, он из «отброса» превратится в почётного, уважаемого члена общества? Нет уж, к чёрту такие двойные стандарты.
— В школу как попал? — резко перевёл я тему. — Что делал?
— Что делал… — Ксиаози снова отвёл взгляд. — То же и делал. С пацанами, там, останавливали всяких. Ну и…