– Будь осторожен, - покачала головой Марина. - Максим не станет бросать слова на ветер. Я с ним поговорю и позвоню тебе к ночи.
– Как хочешь. - Арсений Васильевич поцеловал дочь в щёку и вышел из гимназии.
Тревога на душе не проходила, и слова дочери только усиливали беспокойство. Может быть, отступить? - мелькнула мысль. Не будить зверя? Стоит ли рисковать благополучием детей, а то и здоровьем? Или всё же попытаться получить свободу, невзирая на последствия?
Никто ему не ответил, даже внутренний голос, иногда дающий хорошие советы.
В два часа дня, так ничего и не решив, он добрался до Казанского вокзала, купил билет до Мурома, сел в поезд. И сразу почувствовал себя неуютно. Будто подул холодный сырой ветер и пробрал до костей.
В вагон он зашёл первым, поезд только что подогнали к перрону, и в купе никого не было. Но интуиция подсказывала, что лучше бы он подождал с посадкой. Вспомнился случай, рассказанный племянником, когда тот сел в поезд на Курском вокзале, собираясь ехать домой, в Днепропетровск. Всё было примерно так же: никого в вагоне, проводник на перроне, посадка только началась. Племянник начал было устраиваться, как в купе вошли двое мужчин и закрыли за собой дверь. Один достал нож, второй задёрнул окно занавеской.
– Выкладывай лопатник, - сказал мужик с ножом; у него были золотые зубы. - Бог велел делиться.
Лишь после этого племянник понял, что нарвался на вокзальных рэкетиров, работающих под прикрытием вокзальной же милиции. О том, что так оно и есть на самом деле, он догадался, когда пошёл искать правды у дежурного милиционера.
Отделался он тогда довольно легко, так как не вёз из Москвы домой ничего, что могло бы заинтересовать налётчиков. По-видимому, рэкетиры ошиблись, приняв его за мелкого предпринимателя, и быстро смылись, когда обнаружили ошибку. А в милиции племянника едва не обвинили в поклёпе, строго проверили документы, заставили писать объяснительную - кто он и с какой целью посещал столицу России. Плюнув на поиски правды, племянник забрал заявление о грабеже и уехал с облегчённым кошельком. Потерял он, правда, немного, всего сто двадцать российских рублей и сорок украинских гривен. Иноземной валюты у парня не было.
С грохотом отъехала дверь купе. В проёме возникла бородатая физиономия угрюмого вида. Сверкнул нож. Арсения Васильевича задвинули в угол, приставили к горлу нож. В купе вошёл ещё один человек вполне миролюбивой наружности, но с мутными глазами наркомана. История с племянником повторялась как в дурном сне.
– Не шуми, дядя, - с улыбкой прижал палец к губам вошедший вторым; зубы у него были свои, но наполовину сгнившие. - Мы боремся за справедливость. Бог велел делиться, это в Библии записано. Ты ведь не против, чтобы поделиться?
– Лачпорт, башли! - утробным басом потребовала бородатая личность с ножом. - По-рыхлому!
– Что?! - не понял Арсений Васильевич.
– Деньги, паспорт, - перевёл улыбчивый напарник бородатого. - Быстро!
Арсений Васильевич сглотнул слюну, потянулся было за бумажником, и вдруг в голове словно электрическая искра проскочила. Сволочи, что же они творят?! Средь бела дня, на виду у всех! Как это можно терпеть?!
Бородатый встретил его посветлевший взгляд и отшатнулся, бледнея, выронил нож, заслонился ладонью.
Его подельник вздрогнул, будто получил пощёчину, Арсений Васильевич вытянул вперёд руку:
– Вон!
От этого низкого короткого возгласа лопнул стакан на столике. Оба налётчика схватились за уши и бросились из купе, задевая плечами косяк двери, скуля и подвывая от страха.
Арсений Васильевич ещё несколько мгновений стоял в той же позе, в порыве гнева и ярости, потом словно погас, сел на сиденье, почти рухнул. Силы покинули его. Взгляд упал на нож. Он нагнулся, поднял оружие - это был красивый охотничий нож «вепрь» известного мастера, хотя Арсений Васильевич не помнил фамилии. А вот название ножа почему-то запомнил. Выбросить? Или оставить? Уж больно хорош клинок!
Поколебавшись, он протёр нож салфеткой, сунул в сумку. Авось пригодится в хозяйстве.
Над вокзалом собрался шар из птиц, удивляя пассажиров и работников железной дороги. В уши настойчиво пробивался бесплотный голос Диспетчера, призывающего включиться в процесс коррекции и немедленно изменить условия равновесия на Карипазиме. Но Арсений Васильевич усилием воли «изгнал беса» из головы и принялся анализировать происшедшее.
–
Нападение