- Он вообще приручен как котёнок, - хмыкнул Джошуа. – Они питаются силой от этого сердца, и готовы защитить его любой ценой. Так что у нас есть второй союзник.
- А кто первый? – снова задала вопрос Рейн, и ответ на него Некра передала вместе с открыткой ей в руки.
Зигмунд нахмурился, предчувствуя что-то… не особо хорошее. Девушка аккуратно порвала бумагу, доставая оттуда достаточно смятое письмо, написанное так, будто отправитель куда-то спешил. Дампир не скрывала от Кригера послание, но тот не разбирал почерк, однако насторожился, поймав взглядом подпись, которая совершенно не пришлась ему по вкусу:
«Твой Эрик Эрвин».
Мужчина почувствовал, как у него холодок пробежался вдоль позвоночника. Кто это вообще такой? И почему Рейн улыбалась, сворачивая это письмо и пряча себе в карман? Вопросы посыпались на него дождём, словно он находился на улице в непогоду, а не в душном и тёплом пабе. Кригер старался держать себя в руках, но пообещал самому себе, что поговорит насчёт этого Эрика с Рейн и узнает, почему она так оживилась…
Фройлян должна быть только его!
- …Так что следите за своими, - половину информации Зигмунд пропустил мимо из-за собственных мыслей; он обо всём расспросит Симона, но позже. – И, если что, сообщайте любую информацию, как только сможете.
- Будем встречаться здесь? – осмотрела сестру и её напарника Рейн.
- Пока – да, - Стренджер, наконец, расправился со своей кружкой кофе, допив последний глоток. – Если что-то пойдёт не так, то встречаемся в замке Гауштадт. Я или Некра проведём вас. Немцы не сунутся к древним вампирам – Юрген Вульф или Генрих Гиммлер не станут посылать на убой собственных солдат. Скорее всего, они воспользуются другими своими хитростями. Впрочем, не списывайте со счетов Блаватскую – она хитрая сука.
- Тогда я лично устрою ей встречу со своими ангелочками, - улыбнулась полукровка.
Мора, всё это время сидевшая тихо и не встревавшая в разговор, неожиданно встала из-за стола и, поправив подол платья, посмотрела на собравшихся, не понимающих, что она придумала на этот раз:
- Мы пришли сюда отдохнуть, а не только болтать о работе, помните? – Симон, подвинувшись к самому краю старого продавленного дивана, неожиданно был взят в плен девушкой-призраком, которая, схватив его за свисающий рукав, потянула за собой. – Я хочу потанцевать!
Младший Кригер не мог отказать своей даме сердца.
Некра и Стренджер, как и Зигмунд с Рейн, наблюдали за парочкой несколько минут, а позже сами присоединились, хотя Джошуа очень долго сопротивлялся, но всё же не смог отказать чарам Некры. В конце концов, в словах Моры была истина: они здесь, чтобы отдохнуть перед тем, как начать свою операцию по очередному спасению мира от сверхъестественной угрозы, о которой никто не должен узнать.
И никогда не узнает.
========== -3- ==========
Ступенька за ступенькой пролетали вихрем в бездну; винтовая лестница словно вкручивалась в червоточину – вокруг них ничего не менялось: что каменные стены, что эхо от собственных шагов, звучащих набатом. Каждый переосмысливал случившее, в голове прокручивал неизбежное: для них обоих это одновременно поражение и беспроигрышная победа, однако во рту всё равно делалось сухо, а глоталось осколками – от самих себя было противно, что они вообще позволили этому случиться. А на лицах лишь фальшивые маски: улыбки сменялись полной безэмоциональностью за секунду. Стренджер держал руки в карманах, непроизвольно сжимал пальцы, желая, чтобы в ладонь, словно в капкан, попалась пачка сигарет, но в реальности там было пусто; мужчина хмыкал, смотрел попеременно то на шершавый кирпич, вальсирующих вокруг них – такая же иллюзия, как и ощущение того, что они топтались на месте, - то на подметающий полы плащ Светланы, державшейся гордо, молчавшей всё это время.
Джошуа останавливался каждые несколько секунд, будто пытался переварить произошедшее, не веря, что согласился на сделку с Дьяволом; он оборачивался, щурился, но истинные эмоции скрывал за очками, а потом снова принимал факт за действительность. Войку сказал ему странные слова-напутствия напоследок, и они произвели на него странное впечатление, оставили непонятный осадок в душе: он и дружба с вампиром – чушь! Пусть Люпеску и была наполовину кровопийцей, но это абсолютно ничего не меняло: не работай они вместе, то пустил бы серебряную пулю ей в лоб, предварительно прыснув на оружие святой водой. Но… почему именно сейчас агент Спокхаус думал иначе, почему смотрел сквозь очки, хотя уже давно снял их?
Почему вообще согласился спасти её и вытащить из плена кровавого графа, не дав превратиться в одну из его жутких невест?
Бесконечные «почему?» вились клубком в голове мужчины, который с каждой секундой отставал от дампира на пару ступенек; он знал о ней всего ничего, и то информацию огласили на брифинге, а теперь по возвращению в штаб-квартиру хотелось внимательнее изучить её досье. Светлана… сама спасала его не раз, может, он просто отплатил ей той же монетой? Стренджер переживал, внутренне корил себя за то, что подозревал её во всём этом, но сейчас не знал, как извиниться. Лучший агент, опытный охотник на всякую нечисть, мастер стрелкового оружия… чувствовал себя мальчишкой, которого спалили родители за пропуском занятий. Подобное было для него странным и новым; и, наверно, было бы легче, найдись в кармане хоть одна сигарета – пусть даже просто фильтр, но и этого хватило, чтобы покатать в губах да мысли сложить по полочкам.
Люпеску показала себя на этой миссии просто невероятно: девушка, считавшей свою сильную сторону проклятием, мирившаяся с постоянными упрёками Стренджера, всё равно шла на опасность, чтобы в любой момент вытащить его из ловушки и хоть как-то помочь. Граф Войку чуть не заполучил её себе: промыл мозги, будто щёлкнул перед ней пальцами, играл с ней как с марионеткой, заставляя совершать самые головокружительные поступки… И всё же она до последнего сопротивлялась, так и не тронула Джошуа, хотя у неё подворачивалось столько шансов исполнить чужой приговор. Да и Стренджер хорош: почему не выстрелил, когда она стояла к нему вплотную, когда он дулом целовал ей ложбинку между ключиц.
И искренне верил, что не сглатывал судорожно, сжимая спусковой механизм.
Так и не выстрелил. Призраки замка Гауштадта в его больных фантазиях смеялись его слабости. А Стренджер, наоборот, впервые гордился собой, что не повёлся на поводу у собственных эмоций.
И, может, он всё это время правда за неё переживал? Или то просто игры воображения, навязанные слова карликового слуги вампирского князя, оказавшегося свидетелем их небольшой потасовки? Она не ранила тогда Стренджера, но явно немного подрезала его самолюбие; и из-за этого он решил не оставлять её в этом жутком замке?
Джошуа покачал головой, снял шляпу, провёл пальцами по волосам, зачёсывая их назад, но всё ещё смотрел в спину Светлане, рассуждая, о чём она думала в данный момент. Как-то странно всё это: он переживал больше из-за случившегося с напарницей или из-за того, что они просрали миссию? Как же всё чертовски запутано!
Однако почему-то сейчас Джошуа волновала больше именно полукровка, шедшая впереди, не проронившая ни слова. Замок Гауштадт, его обыватели, камень Ятги… всё это останется в прошлом, хотя могло вернуться в скором времени в их жизнь совершенно спонтанно. Как он мог вообще согласиться на условия, которые она поставила? Для Стренджера на самом деле был подобный опыт первым: чтобы с новым напарником и сразу проиграть всё.
Или он всё же сорвал большой куш?
Мужчина выдохнул, сжимая в карманах кулаки, собрался с духом, чтобы сделать то самое непривычное, нехарактерное для него самого, что, казалось, вылетит слово-воробей, и он расколется, распадётся на капли битого стекла. Но, наверно, будет только хуже, если он не скажет. Джошуа думал, что более сложного выбора в его жизни никогда не предвидится, но… всё нужно попробовать впервые. И подобное – в том числе.
Стренджер, набрав в лёгкие побольше воздуха, выпалил на одном дыхании:
- Извини.
И оно эхом покатилось по коридору-цилиндру, стремившемуся вниз.