— Я же рассказывал вам, что для общения не обязательно что-то говорить вслух, можно общаться и мысленно — это иногда удобнее и намного интереснее, чем вам сейчас кажется. Давайте попробуем, думаю, что вам это понравиться, — последнюю часть фразы доктор произнес мысленно, но, однако, Григорий ее отчетливо слышал точно так, если бы доктор произнес ее вслух. — Вот видите, вы все прекрасно понимаете, так что предлагаю сегодня потренироваться.
Они шли по пыльной дороге разделявшей поля, а по бокам колосилась не то рожь, а может пшеница, Григорий мало в этом разбирался, но вот понять, что здесь нет ни единого сорняка было не трудно.
— Все у вас здесь не натуральное, ни василька, ни ромашки в поле не встретишь, одна рожь или как ее — ровными рядами стоит.
— Подметили, как всегда правильно, стоит ровными рядами, и заметьте все стоит на своих местах: колосья на поле, васильки на лугу и коровы, представьте, дают молоко, а не бензин, — профессор явно нервничал.
— Вы знаете, Ян Генрихович, я что-то не очень понимаю, — Григорию действительно понравилось общаться с профессором без слов, чувствуя при этом каждое шевеление мысли собеседника. — Простите, но я предполагаю, что теперь вы будите меня водить по всем этажам, рассказывая о диковинках вашей подземной науки, а мне, видите ли, хочется знать, для какой такой высшей цели вы меня затащили в свою берлогу? Что собственно вам от меня нужно? Мне кажется, что я вправе задать вам этот вопрос.
— Торопитесь. Ну, что ж давайте на чистоту. Вы нам нужны как специалист. Это объяснение вас устроит?
— Высокотехнологичной цивилизации нужна помощь примата? Не смешите меня. Я не знаю и тысячной доли того, что давно известно вам.
— Нам известно, что известно, простите за тавтологию, однако, я хотел бы вначале завершить наш разговор о людях. Кстати, вы не заметили какой-либо разницы между людьми, живущими здесь и на "верху"?
— Как лихо, Ян Генрихович, вы умеете уходить от интересующих меня вопросов, но все же я готов вас слушать…..
….. С момента, как ковчег был посажен на спутник Земли, жизнь среди переселенцев резко изменилась. Положение Амонра и его непререкаемый авторитет пошатнулись. Кто-то считал его спасителем и человеком, принявшим единственно правильное решение, но большая часть переселенцев думало иначе. Глава верховного совета стал для них тем, кто лишил их возможности найти населенную планету сразу же готовую для жизни колонистов. Разногласия поставили под угрозу создание поселений на голубой планете. И неизвестно, чем бы это все закончилось если бы….
Амонра выглядел крайне уставшим. На его мраморном лице появились первые морщины, а тело, словно сжалось в пружину, готовое каждую секунду к прыжку. Теперь его окружала только небольшая горстка сторонников, склонных подчиниться его воле. Вся великая идея рассыпалась на глазах. Люди не хотели утруждать себя созиданием и были готовы только брать, брать и брать…. Почему-то Амонра был уверен, что поставленное на край пропасти человечество осознает свои ошибки и сможет измениться, но это оказалось лишь мечтой, иллюзией. За время, проведенное в космосе, люди забыли страх, в памяти истерлась боль утрат, а размеренная жизнь на ковчеге породила лень. Великая мечта осталась, но теперь она была у них разной.
Что делать если вокруг на тысячу световых лет нет ни одной обжитой планеты? Что делать, когда твой народ восстает против тебя и твоих идей? Что делать, когда у людей понимание счастья диаметрально противоположное? Вопросы, вопросы, вопросы и ни одного ответа, но Амонра не был бы главой верховного совета, если бы не умел концентрироваться в самые сложные минуты и не умел увлекать людей своими идеями. Он мучился сам и мучил других, но решение не давалось, оно ускользало от него, как собственная тень. Бессонные ночи, мучительные раздумья и стремление найти выход сложенные вместе и умноженные на его волю все же дали росток надежды. Идея показалась ему сложной, но осуществимой, в худшем случае….
— Знаю, что вашей группе сейчас крайне сложно работать, так как погибла большая часть генетического материала, — Амонра перевел взгляд на собеседника, — то, что я вам сейчас предложу, надеюсь, не покажется вам глупой выдумкой политика желающего удержаться на своем месте. Поверьте, я думаю, о будущем человечества и считаю, что оно теперь всецело в ваших руках, — Амонра многозначительно посмотрел так, как это умел делать только он, показывая одним взглядом всю степень ответственности, которая ложится теперь на плечи Паньгу. — Думаю, что вам следует подумать об усилении и привлечь к работе не только генетиков, но и биологов, физиков, химиков и всех кого вы посчитаете нужным. Я готов вам полностью содействовать и создать все условия для работы. Вижу, вы несколько озадачены. Не удивляйтесь, ведь я еще не рассказал о задаче, которую вам предстоит решить, — Паньгу молча, наклонил голову в знак понимания и готовности слушать.
— Несколько тысячелетий назад, — Амонра включил экран монитора, — на Европе некто Велес рассматривал возможность продление жизни человека, предлагая создать комбинированную особь. Вам, как генетику наверняка известны его работы, — Паньгу кивнул. — Отлично, мне будет проще развивать свою мысль. И так, он, в сущности, предлагал создать нового человека с одной стороны обладающего человеческими качествами, а с другой силой и выносливостью животного. Тогда его работы посчитали крамольными, посягающими на саму человеческую сущность, но вот сегодня именно в этом я вижу выход из нашего отчаянного положения.
— Вы хотите, что бы генетики создала новую человеческую особь?…. Но с какой целью?…. Вас никогда не поддержит верховный совет и в особенности Африканцы, — Паньгу терпеливо ждал ответа и наблюдал как Амонра листает на мониторе папки, ища нужную ему информацию.
— Взгляните, — Амонра показал на экран, — Для строительства колонии на новой Земле нам потребуется около тысячи лет и при этом, если все обитатели ковчега будут заняты в работах по 10–12 часов в сутки, но как вы понимаете это абсолютно не реально. Не реально по срокам нашей жизни и по тому, что люди практически разучились работать. Следовательно, нужен класс особей обладающих хорошей физической силой, адаптированных к Земным условиям жизни и частично обладающих человеческим разумом. И все это нужно для того что бы заменить людей на строительных и прочих работах. Своего рода Рабочая Автоматизированная Биосистема, коротко РАБ. Ну, а люди смогли бы спокойно управлять этой массой. У каждого специалиста под рукой оказалось бы армия безропотных, самовоспроизводящихся помощников, готовых за хлеб и воду работать, работать и работать. Вы представляете масштаб? — Амонра жестикулировал в такт произносимым словам и теперь уже окончательно понимал, что согласие совета и прочие препоны он легко преодолеет, так как в его идее вновь торжествует человеческая природа с вечным стремлением потреблять и жить за счет других. — Советую привлечь к этой работе Ниргун и Элохима. Думаю, что их знания вам будут необходимы.
— Это, это, — Паньгу даже задохнулся, представив себе грандиозность этого проекта. — Генетика не знала ничего более великого…. О вас будут писать, и говорить все последующие поколения, — Паньгу смотрел на Амонра, как на Создателя вселенной, ощущая дрожь во всем теле от сопричастности и предвкушения.
….. — Так вы хотите сказать, что человек это автоматическая биосистема?
— Нет. Я хочу сказать, что человек — это человек, а раб — это РАБ. Вот в частности вы, Григорий Алексеевич — человек, а вот ваша бывшая супруга не что иное, как РАБ, — профессор внимательно смотрел на Григория и ловил каждую мысль, мелькающую в его сознании.
— Согласитесь, что и вы о чем-то подобном догадывались и ощущали себя не таким как все.
— Ну, слава Богу, вы меня порадовали. Значит я все-таки человек, а то я вдруг подумал…., Григорий хотел съязвить, но…..
— Да и к тому же прямой потомок основателей генетической революции на Земле. Таких как вы, на Земле, приблизительно пять процентов. Ваша пра-пра-п-р-а бабушка — великая Ниргун конечно и не подозревала, чем все эти эксперименты закончатся, но что вышло, то вышло, а менять-то теперь нам, — голос профессора звучал серьезно и заставил Григория серьезно задуматься.